— Привал! — радостно объявила я, резко натягивая поводья.
Уйййй! Ну, вот почему мне никто не объяснил, что тормозить на этих рысаках надо по-другому? Конь резко взвился на дыбы, я истошно завизжала и рухнула прямо на руки уже успевшему спрыгнуть на землю Ллевеллину.
Ой…
А можно я и дальше так посижу? У него на ручках так уютно. Так по-домашнему. Не хочу на землю слазить.
Вот сейчас прижмусь щекой к его груди, закрою глаза и буду так сидеть.
— Миледи? — голос Ллевеллина вернул меня с небес на землю.
Да-да-да, уже слезаю. Ну, вот что за жизнь, а? Только начнешь кайф ловить, так сразу такой облом.
Я вздохнула и, на мгновение прижавшись щекой к груди Ллевеллина — на прощание, — так сказать, спрыгнула на землю. Эх, вот это и называется «что такое «не везет» и как с этим бороться». Только начала себя чувствовать слабой и беззащитной, так сразу – «миледи»! А ведь так иногда хочется побыть этаким божьим одуванчиком, особенно, если рядом такой мужчина, и каждый раз — не получается! Вон, Славка так и говорил: «Тобой, Гелла, командовать нельзя! На тебе где сядешь, там и слезешь!» Не пойму вот только, за что он мне так. Я ведь девочка тихая, мирная и пугливая. И вообще, ангел во плоти.
А есть такие гады, которые в это попросту не верят! Отстреливала бы!
Гм, я, кажется, отвлеклась.
Ллевеллин, между тем поставил меня на землю, зорко оглядев окружающую местность. Кто сказал, не литературно выражаюсь? Да Льва Толстого, небось, и читать невозможно-то было! Не зря же Софья Андреевна, всю ночь сидела, переписывала, вычитывала. Что бы это светило мировой словесности без бета-тестера делало?!
Местность оглядывать себя не давала, уверенно показывая, что вокруг лишь чистое поле безо всяких там памятников культуры-архитектуры. Во, завернула! Нобелевку по литературе мне!
Ладно, не известно, как там себя Ллевеллин вести будет, может, он сейчас меня на коня сразу погрузит и куда-нибудь дальше в степь повезет, а мне еще надо хотя бы чуточку отдохнуть, а то я действительно с этого коня навернусь, не смотря на всю магию Зам… Стоп! А ведь я с лошади — таки упала. И куда Замок вместе со своим Рыцарем смотрели?
— Ллевеллин! — я, не дойдя пары шагов до ручейка, остановилась, оглянувшись на юношу.
— Да, миледи? — повернулся ко мне он.
Гм, а я, кажется, начинаю привыкать к тому, что он не называет меня по имени. И это в первый же день! Надо с этим что-то делать, иначе я так вообще озверею, буду требовать, чтоб передо мной на коленях ползали. Нетушки, так дело не пойдет, надо с этим что-то делать. Только вот что?
— Ллевеллин, ты ведь говорил, что со мной не может случиться ничего плохого, а я упала. Магия Замка слабеет?
Рыцарь безразлично пожал плечами:
— Ничуть, миледи. Я же был рядом.
Успокоил, нечего сказать! Это получается, что пока Ллевеллин рядом, меня могут в кислоте стирать, в кипящем масле варить, в хлорке замачивать, а все будет чудненько и великолепно, потому как Ллевеллин рядом? Типа, он в любой момент может мне помочь? Не хочу-у-у!
Интересно, а если я сейчас начну трогательно хлюпать носом, он меня пожалеет, или, так же, как и когда я в Замке жаловалась, что боюсь лошадей, найдет какое-нибудь рациональное объяснение?
Додумать эту умную мысль мне не удалось. То ли камушки, которыми были выложено не только русло, но и земля вокруг ручейка, оказались косо закрепленными, то ли каблуки на моих сапогах — стоптанными, но левая нога неожиданно пошла вперед, я взмахнула руками и…
На этот раз Ллевеллин поймать меня не успел.
ГЛАВА 11
МНОГО СПАТЬ ВРЕДНО.
Я лежала, уставившись взглядом в потолок. Гладкие, плотно подогнанные доски казались дорожками, ведущими черт его знает, куда.
Круглые пятнышки сучков, золотистые капельки подсохшей древесной смолы.
Я пришла в себя пять минут назад, не больше. И все это время судорожно пыталась сообразить, куда же я, собственно попала. Повернуть голову и оглядеть обстановку я не могла — несколько секунд назад, когда я сдуру попыталась-таки это сделать, в затылке вспыхнул огненный комок боли, закололо виски.
В общем, я решила не рисковать и сейчас лежала, не сводя взгляда с потолка и надеясь, что все это скоро закончится — может, кто в дверь войдет или еще что. В любом случае, что-нибудь да случится. И надеюсь — случится хорошее, потому как на плохое у меня попросту здоровья не хватит. И так, уже…
М-да, Геллочка, что тут говорить, ты у нас уникум. Умудриться при наличии мягкой зеленой травы обнаружить твердокаменный булыжник и долбануться об него головой — это надо уметь.
Справа что-то скрипнуло. Послышались тихие, осторожные шаги.
Предыдущая Хозяйка в последний раз покидала Замок года три назад, не меньше. И, кажется, ездила она тогда именно в эту деревушку. Воспоминаний местным жителям оставила уйму.
Интересно, как они встретят новую Хозяйку?
Замок с интересом приготовился наблюдать.
Я зажмурилась, а потом резко повернула голову, ожидая новой вспышки боли. К моему удивлению, ничего страшного не произошло. Я подождала мгновение, другое. Осторожно открыла глаза.
Ллевеллин стоял на коленях передо мною и осторожно водил рукой над моей головой. Изредка Рыцарь делал короткие странные жесты, словно собирал что-то, сматывал в тугой клубок.
Увидев, что я открыла глаза, юноша встревожено поинтересовался:
— Вам легче, миледи? — его ладонь замерла в паре сантиметров от моего виска.
— Д-да, — тихо выдохнула я. — Что произошло?
На мгновение мне показалось, что в зрачках Ллевеллина проскользнул страх, но в следующий момент юноша отвел взгляд:
— Вы потеряли сознание, — опустил глаза Рыцарь. — Моя вина, миледи… Я не успел подхватить вас.
Чудненько. Значит, затылком я действительно долбанулась от души. Иначе — все было бы нормально. По крайней мере, все бы ограничилось – «я находился рядом, а потому…»
— А где мы сейчас?
— Это небольшая деревушка, миледи. Предыдущая Хозяйка бывала здесь. Пару раз, — Ллевеллин осторожно убрал руку.
Ну-у-у. Зачем он так! Все было чудненько: ладошка уже почти щеки коснулась. Глядишь, так бы еще что-нибудь случилось. У Рыцаря такие глаза…
Забудь, Гелла! Слышишь, за-будь.
— А ты? — осторожно поинтересовалась я. Скорее, для того, чтобы еще раз услышать чарующую музыку голоса Ллевеллина.
Губы парня тронула легкая и какая-то грустная усмешка:
— Нет, миледи, я раньше не покидал Замок. К счастью.
Странно. Сколько ему? Лет двадцать пять? И он радуется, что нигде никогда не был? Славка бы на его месте жаловался на несправедливость судьбы и посыпал голову пеплом. Крайне театрально.
Впрочем, Славочка всегда был мальчиком специфическим, сколько его помню — на публику работал. Ллевеллин не такой. Только я вот не знаю, плохо это или хорошо.
И почему я так от этого Ллевеллина тащусь? Прям как удав по стекловате.
Громкий хлопок вывел меня из задумчивости. Вздрогнув, я отвела взгляд от Ллевеллина и, наконец, получила возможность осмотреть комнату, в которой лежала. Деревянные потолок, стены и пол. Грубо сколоченный стол, пара стульев, сундук в дальнем углу да кровать на которой я и лежала. Вместо матраса — тонкий тюфяк. Подушку заменяет сложенная несколько раз куртка — одна из пуговиц впилась в щеку.
Вошедший в комнату плотненький невысокий мужчина остановился рядом с Ллелвеллином, по-прежнему стоящим на коленях, и с трудом склонился в глубоком поклоне, чудом не стесав лбом край кровати:
— Миледи уже очнулась?
Нет, их, что, Ллевеллин покусал?! «Миледи», «миледи» — сколько можно?! Сговорились они все, что ли?! Да еще и в третьем лице обо мне говорят. Словно меня здесь и нет! Поубивала бы всех!