— Могу ли я мечтать, сделать Ваш стул несколько мягче?
Баську совсем заколотило. Талик сообразил, что у слова «стул» есть ещё и медицинское значение и радостно оскалился. Пока попаданка пыталась понять, что от неё хотят, Витольд успешно повторил фокус с табуреткой, благо Талик держал Наталью и крыльями и хвостом. На «Э-э…» Ольги он даже внимания не обратил. Пристроив к себе на колени её испуганную племянницу, Талик напомнил:
— Так что было дальше? Горгуль всё-таки доел жену сантехника после того как…?
— Уволок с собой, — сообщила Изольда. Любительница посмаковать бытовуху и кровищу и так была не в себе, а тут еще и ошалела от наглости Талика, его близкого соседства и двух лакающих мёд «йети». — В расщелину…
— Горг-ргу-ля-точек кор-мить, — простонал Баська и пополз с табуретки на пол.
— Великолепный сюжет. Как же вам всем тяжко жилось-то при конце света без электричества… — почти по-бабьи подвыл Витас. Витольд включился в игру: — А можно еще какой-нибудь эпизод? О трагической судьбе какого-нибудь эльфа, например? Специально для моих друзей. — Бархатистым голосом попросил демон и указал кончиком хвоста на Нальдо с кавайной.
— Конечно. — Рассказчица развернулась на стуле, чтобы не видеть облизывающих стол хоббитов и неприлично истеричного Баську.
Талик никогда не был так счастлив. На коленях у него егозила и хихикала пусть мелкая, но писательница, левое ухо ловило звуки зубовного скрежета, ёрзанья, пыхтения, а временами и стонов: эльф и Силь сражались с желанием прибить ягу-писательницу и держали друг друга. Проползший под столом Баська держал Нальдо за обе ноги — работал дополнительным якорем. Хоббиты разломали жбан на дощечки и обсасывали их как леденцы. А в правое ухо лилось повествование Изольды: ацтеки приносили в жертву эльфа во всех подробностях — с обсидиановыми ножами под радостных хохот Кетцалькоатля. Собственно, в честь нагрянувшего в гости пернатого бога, ацтеки и расстарались. «Изольгановский» эльф, как и положено особо живучим существам, умирал долго и в муках.
По описанию некоторых деталей Талик пришёл к выводу, что даже здесь, в Мутном Месте, весь «Изольган» надо лечить, а их роман назвать «Диагноз». Зачем было так подробно брить героя обсидиановым ножом перед тем, как пустить кровь? На этом эпизоде остроухий конвоир очень шумно дышал — никак дыхательными упражнениями занялся. Даже Баська разок выдохнул: «Твою маман, сударыня!» А Силь, как оказалось, умеет рычать. В общем-то, и сам индейский бог, окажись он среди слушателей, и рычал бы, и выл — пернатого оклеветали почём зря.
Талик не заметил, в какой момент он стал слышать Изольдин бред урывками, и когда успел поглупеть как хоббит? Однако, он отдавал себе отчёт, что напрочь загубил финал вечера и не посмотрел, как конвоир будет отбиваться от свадебных предсказаний. Покончив с творчеством, графоманки взялись за звёзды и за Нальдо с Натальей. Невесту тётя-Оля попыталась у Талика отнять, но он упёрся. Потом отказался быть у эльфа свидетелем на свадьбе, заявил, что тайно обвенчался с Наташкой ещё до Конца Света и от большой любви полз за ней по межвременным расщелинам как последний горгуль. А если у Наташки амнезия — после пяти порталов память отшибло, то любовь всё поправит. Сущности либо уснули, либо синхронизировались. Никто не помешал Талику поклясться зубом Вельзевула и для верности перекреститься. После такого подвига во имя большой и чистой любви, он и себя стал слышать урывками. Мир подёрнулся красной пеленой и раскалился. Последнее, что Талик отчётливо помнил: он начал взлетать, а эльф-соперник поймал его за нос на взлёте. Потом в голове что-то взорвалось и очень долго гудело. Следом наступила полная тьма.
Очухивался Талик лёжа на чём-то мягком, пахло соломой, справа кто-то шептал, слева — бормотал. Как только сознание слегка прояснилось, писатель Золотов опознал нечто мягкое как непременный в Мутном Месте соломенный тюфяк, на котором он лежал на животе, увязнув в нём подбородком и запрокинув назад рога. Шея и даже гребень затекли и ныли — никто не удосужился повернуть его демоническую голову набок. Справа тихо шипел… шипела Силь, слева виновато бормотал остроухий.
Талик чуть приоткрыл глаза, но кругом царила полная темнота. То ли всё ещё была ночь, то ли его заволокли в комнату без окон. И не просто заволокли: чуть шевельнув рукой, он выяснил, что лежит точно как «изольгановский» эльф во время жертвоприношения — распят на ложе звёздочкой, привязанный за щиколотки и запястья.