Талик попытался вспомнить, что ещё ему было неясно. Вроде бы остроухий всё перевёл.
— Ладно, эээ…, - пришлось обращаться за помощью к эльфу, — как будет на их японском «девушка»?
— Вроде бы «сёдзя» или «сёдзё». Не переживай, Зольников, она тебя и так понимает. Твои же соотечественники как-никак.
Непатриотичность соотечественников Талик решил пока оставить за кадром, как и расспросы о том, почему эти соотечественники напрочь отказывались нормально разговаривать.
— Гм. Ладно. — Талик снова обратился к попаданке. — Нам с собой надо бы мяса дорогу. Мясо есть?
— Хай! — Откликнулась объяпонившаяся девица. — Суси?
— Суши. — Перевёл Нальдо.
— Это я и сам понял. — Суши Талик любил, но сомневался, что суши можно приготовить из той рыбёшки, которая плавает в здешней речке. — Какие здесь суши? Одни кости… Подавимся и…
— Кюкюся, — поддержал его эльф, — а я не лекарь.
— Угу, настанет нам «кукуся»… Нальдо, — Талик покосился на конвоира. — Это ты сейчас что сказал-то?
— «Скорая помощь» по-японски. — Остроухий во всю развлекался.
— М-дааа, и как японцы не боятся «кукусю» с таким названием? Значит так, девуся, нам мяся, рися для суси, цютоцек хлебуси, и ты живо за всем этим бегуси, пока я не злюся! Бррр! С ума сойти, какой заразный язык!
— Хидой! Бака! — Лупоглазка гордо вскинула голову и удалилась в свою хибару.
— Наль, «худой бяка» — это что?!
— Это — «злой» и «дурак» по-японски.
— М-да… совсем здесь клиентов не уважают. — Сильно возмущаться Талик не стал. Пока эльф весь такой любезно-болтивый надо было пользоваться моментом. Информация, конечно, пустячная, но хоть что-то… Вдруг и такие будущие читатели попадутся? — Нет, ну а всё-таки, почему она нормально-то не говорит? — Талик оседлал лавку, решив, что в ногах правды нет, в крыльях её теперь вообще не найдёшь, а ждать еду придётся долго.
Нальдо потоптался и тоже сел.
— Не может она по-другому говорить. — С удовольствием делился знаниями конвоир. — Реализовалась с частичным знанием «вроде бы японского». У таких попаданок, весь словарный запас — от пятидесяти слов до сотни. Не больше.
— Эллочка-людоедочка. Жуть! — Талик попытался представить, что бы он делал, если бы в его голове остались только те слова, которые он усвоил из школьного английского: «морнинг», «ивнинг» и «май нэйм из Вася». Лучше сразу повеситься, а попаданки живут, да ещё и общаться пытаются… — А заново учить их не пробовали?
— Займёшься? — Эльф развалился на лавке. Похоже, идея пришлась ему по вкусу. — За помощь властям в деле организации образовательного процесса, после прохождения курсов и получения статуса наставника, каждый попадан, строго следующий системе обучения, может рассчитывать…
— Нет, — перебил его Талик, — я не Лев Толстой, а они — не крестьянские дети. Да хоть озолотите, я с ними и дня не выдержу.
— Ну… можно было бы за полдня привить им любовь к учёбе, как хоббитам к огородному делу. — Намекнул на недавнее перевоплощение тёмных ельфей конвоир.
Ах, вот оно в чём дело! Талик мысленно пнул сущностей, чтобы не расслаблялись и не теряли бдительность. Хотя, Бутончик-то уже напрягся, желая точно выяснить, сколько там причитается за организацию кружка «Русский для русских»? Усмирять его меркантильные порывы было велено Витольду и магу. Вот же жадное существо — им такой литературный проект светит, а вампир готов провалить дело за копейку, поработав на аборигенов! Ну, уж нет! Больше хоббитов и змеев оловянистых не будет!
Хорошее настроение остроухого стало беспокоить Талика даже больше, чем его обычная угрюмость и нелюбовь ко всем попаданцам. К тому же, конвоир ничуть не смущался тем, что их разговор прекрасно слышат местные самураи, и из этого разговора всем ясно как день, что эльф никакой не попаданец, а представитель властей. То ли Наль на почве любви к кавайной совсем наплевал на свои инструкции, то ли что-то затеял. Последнее казалось Талику куда как более реальным, чем сдвиг по любовной фазе. Надо было побыстрее убираться в безлюдные места — там у остроухого сразу другие заботы найдутся. Писатель Золотов уже заметил, что когда рядом Силь, его конвоир слегка дуреет. А может, и не слегка.
Самураи уже тихо перешептывались, поглядывая на них с Нальдо. И хотя Харирама казалась мирной деревней, населенной безвредными поклонниками убогой мультипликации, Талик всеми перьями ощущал некое напряжение в воздухе. Как затишье перед бурей.