Появилась хозяйка харчевни с полной корзиной. Мультяшная девица быстро выложила на стол свёртки — нечто обёрнутое в лопухи и в листья поменьше, и снова убежала. При этом она успела очень многозначительно вылупиться на Нальдо, шепнуть: «Таскэтэ!» и громко пропищать: «Какойи, какойи!»
— И какой ты? — Решил возобновить мирный диалог Талик.
— Какой-какой? Красивый, конечно! — Довольным тоном пояснил эльф, но повернулся так, чтобы его жест не был виден самураям — прижал палец к губам.
Талик понял и натянуто улыбнулся. Что-то с этими самураями было не так, не считая того, о чём поведал Горгуль.
— И что это у нас тут? — Писатель Золотов занялся бытовыми проблемами с самым сосредоточенным видом. — Ага, курица! — В лопухах оказались куры — щипаные, потрошеные, но не жареные. — А тут? О, рис! — А вот рис оказался варёным до состояния почти каши. Куски рисового пластилина совсем не по-японски приклеились к липовым листьям. Талик насчитал двадцать кульков «на один укус». — М-да! Надо еще десять раз по столько. Мне ж йети кормить! Им и пяти кур маловато будет.
Как будто откликаясь на его ворчание, попаданка прискакала с очередной корзиной и вывалила на стол ещё одну порцию продуктов.
— Осэва ни натта. — Прощебетала попаданка.
— Как это «всё, и не надо»? — Талик даже крылья растопырил. Эльф перевёл щебет попаданки как «пожалуйста», но Талик сделал вид, что не расслышал. — Ещё как надо! Риса ещё давай! Понимаська-бакаримаська?! Это, вот, — он обвёл когтистой рукой заваленный стол, — всё мне и двум… животным. Животные от слова «живот», — пояснил для конвоира Талик, и вновь сосредоточился на «японке», — а животы у них безразмерные. Они такие проглоты, что с листьями весь рис сожрут и не подавятся. Да и кур схарчат с лопухами, не глядя. Давай, ещё еды неси, а то или я голодный останусь или… — Талик подумал и пригрозил: — могу йети сюда пригласить, они и так заждались уже. Мои гомункулы и самураев ваших слопают. Им вообще всё равно, что есть. И не мучайся с листьями. Посчитай там свои чайные ложки риса и вали всё в один котёл. Я тут рассиживаться не собираюсь, пока ты деревья обдираешь. Интересно… — вдруг задумался писатель Золотов, — а листья-то хоть мытые?
— Хааай… — Обиженно отозвалась попаданка и опять тихим шёпотом добавила, глядя на Нальдо: — Абунай!
Талика прямо-таки распирало от любопытства, что это за «абунай» такой, и этот… как там его… стаккато[6]… токатто… ну, что-то вроде того.
Любопытством Талик страдал с детства и ради него мог пойти на многое. А уж если в качестве дополнения прилагались безнаказанность и мелкая «мстя», то и — почти на всё. Пользуясь тем, что попаданка помчалась выполнять распоряжения, а ненормальные самураи очень интересовались приезжими (вряд ли эльф рискнёт сопротивляться в такой ситуации), Талик быстро разработал коварный план при поддержке всех сущностей, кроме временно забитого Горгуля. Новичок затих, как будто и его не было. А лучше бы его и впрямь не было. Крылья! Такие крылья испортил! Ух, гад горгульский!
Талик плотоядно оскалился и переполз вдоль по лавке поближе к конвоиру, копируя поведение недавно покинутой Натальи.
— Ушастик! — Хрипло проворковал выпущенный ради такого дела, на первый план Витольд. — Иди ко мне, сладкий! — Талик с трудом растопырил по обе стороны лавки своё оперённое богатство и обнял эльфа крыльями. Конвоир немедленно разучился дышать, а глаза выпучил на зависть всем японским анимэшницам. — Няшка-кавашка! — Распинался Витольд в почти японском стиле. — Щщщастье, ты моё, хентайное, дай я тебя всего обчмокаю! — Низко рычал демон, смыкая перья на спине эльфа. Пока остроухий соображал, что это случилось с попаданцем, и раздумывал, а не стукнуть ли его больно и сильно, Талик зашептал: — Наль, что тут творится? Кто такой этот «эбунай» и ещё… забыл как правильно… стакан-не стакан… Что эта девчонка хотела сказать?
Эльф, зараза эдакая, принял правила игры и застонал как герой немецкого фильма с необременительным содержанием. Стон получился настолько качественный, что Талик не удивился, услыхав слаженное «уххх» семи самураев. Ещё бы им не ухать-то!
— Укуси меня, клыкастик! — Неожиданно заявил Наль. Его тенор можно было вместо масла с двух сторон на хлеб намазывать, зато последующим тихим шипением — пугать гадюк: — Только попробуй меня укусить, конссспиратор козёлиссстый! — В полный голос конвоир жеманно пропищал: — Щекооотно. — и снова перешёл на шёпот: — «Таскэтэ» — «помогите», «абунай» — или «опасность», или «берегитесь». А ты вообще думаешь, что делаешь, Зольников? — Еле слышно просвещал Талика конвоир. — Они уже поняли, что я — Охотник, а ты тут ко мне целоваться лезешшшь! Что, потерпеть не мог со своими вопросами?! Ладно, пока они будут соображать «ошиблись-не ошиблись», попытаемся выиграть время.
6
Стаккато (итал. staccato) — «оторванный, отделённый» — музыкальный штрих, предписывающий исполнять звуки отрывисто, отделяя один от другого паузами.