— Кто хочет комиссарского тела попробовать!? — Грозно рявкнула Сильмэ и рванула на груди чёрный кожаный жакетик. Жакетик выдержал и ничего лишнего не обнажил. По толпе прокатился разочарованный вздох.
Талик видел что-то похожее в каком-то старом фильме, но в каком именно — припомнить не мог.
Ни разу не обстрелянные бойцы, как резко вздохнули, так резко и отхлынули подальше от опасной революционерки. Вожди, напротив, подобрались поближе. Первым отошёл от шока и напрочь утратил ленинское произношение лысый попадан с кепкой:
— Это что же получается, господа жандармы, — ухватился он за уздечку коня Нальдо, — шрифт для «Искры» — ни за какие деньги, а женщине — оружие?!
— Шэстой год стэнгазэту на стэнэ рэсуэм, — поддержал «Ленина» «Сталин».
Эльф не сплоховал:
— Оружие выдано в порядке исключения для самообороны в единственном экземпляре…
— Поскольку пролетарская сознательность, как мне доложили, — продолжала революционно чеканить Сильмэ, — у вас не развита, — и направила пистолет, кажется — маузер, в сторону несознательных попаданцев.
Попаданцы попятились ещё на пару шагов.
«Ленин» крякнул от досады и злобно зыркнул на ближайших бойцов. Бойцы неохотно потянулись строиться в подобие колонны.
— Всо в порядкэ здэс с сознатэльностью, — обиделся «Сталин». — А это кто такиэ? — трубкой указал на Талика и Катерину «отец народов».
— Эти — не ваши. У вас не ставим, не надейтесь, — заверил его остроухий. — К вам только Коллонтай. Остальные со мной вернутся. Будем и дальше на дороге стоять?
Бойцы демонстрировали сознательность, поднимая пыль позади гостей. Ленин так и не выпустил уздечку, намереваясь вытрясти из ушастого аборигена если не шрифт для газеты, то хотя бы ещё один маузер. Он ныл минут пять, пока на него не рявкнул Сталин, топавший рядом с конём Сильмэ:
— У нэмцэв поклянчи, дэмон тэбя подэри!
— Спасибо, мне такого добра не надо, — отреагировал Талик.
Зря. До самого Сталинграда пришлось слушать атеистическую пропаганду то с ленинским, то со сталинским акцентом. Даже Баська пытался вмешаться, настолько эти двое раздухарились. Но пламенные борцы за идею были так знатно подкованы в деле словоблудия, что досталось и Баське, и даже хоббитам.
Баська был зачислен в предатели-перебежчики. Гномыш даже удивиться не успел и спросить, кого он предал и куда перебежал. Ему быстро и доходчиво разъяснили, что он — славный сын потомственных шахтёров истинно пролетарского происхождения, продался за миску похлёбки проклятым капиталистам. Проклятый ушастый капиталист оказался самым мудрым и сделал вид, что он — глухой.
«Пенсионерку Ядвигу» Сталин определил в «белополячки», исходя из имени, а по роду занятий — в шарлатанки, за то, что она отрицала возможности современной медицины и пользовала народ заговорами и травами. «А казалась такой образованной жэншиной!» — непритворно сокрушался попадан-в-вожди.
Талик надеялся, что с ним-то точно будет заминка. О графском титуле он не сообщил, а вот демоном-вампиром-магом-оборотнем представился с удовольствием. Даже оскалился на радостях. Пусть помучаются. Разве можно такое воплощённое совершенство присобачить к политике? Но его именно присобачили:
— Был у нас такой врэдитель, — на ходу пыхтел трубкой «Сталин», — Вавылов. Гэнэтик. Я всэгда говорил: гэнэтика — продажная дэвка капэтализма, — многозначительно ронял фразы «отец народов». — Правэльно расстрэляли. Как врага народа. Вот, товарищ Павлов — собак рэзал, но чэловэка с лэтучей мышью, псом и бараном нэ скрэщивал! — с ударением на «нэ» завершил цепочку рассуждений политпопаданец.
Витольд мысленно зашипел не хуже Бутончика. За барана следовало отомстить. Сущности немедленно собрались на совещание, и прочие бредни вождей Талик дослушивал в одиночестве.
Хоббиты попали в «трудовое крестьянство» — тёмное и безграмотное. Нисколько не смущаясь присутствием представителей власти, вожди на своём пешем совещании постановили освободить слабоумных крестьян из крепостного рабства и организовать им ликбез. И дались всем эти хоббиты? Чуть что — отбить пытаются!
«Товарища Александру Коллонтай» попаданцы пока всерьёз не воспринимали, несмотря на наличие у неё маузера. Наверняка собирались экспроприировать оружие при первом удобном случае. Так что, Сильмэ их всё-таки недооценила. В своей вторичной Мути вожди-ораторы чувствовали себя полными хозяевами.
— Матг'осиков у нас нет, уж не обессудьте, — юродствовал лысый «вождь», — пег'еводы тоже писать не на чем.