— Баська, по-моему, он у нас реализовался еще чуток, но не в ту сторону. — Эльф придирчиво разглядывал увязшего гребнем в столешнице Талика. — Хотя… для волка-оборотня с примесью демона такие собачьи мысли вполне годятся.
— Я не пёс! — Дернулся Талик и взвыл от боли. — Я…
— Давай, давай! — Подбадривал остроухий. — Ну! Подсказываю: «Я — волк! Я волк — свободной стаи!» Только я тебе не Акела и не промахнусь, если еще раз такую мерзость услышу, понял, шакал Табаки?! — Эльф разозлился не на шутку. Он и с хворостом-то уже пришел злющий, как после драки.
— Да не летают они к нам. — Влез в назревающие разборки грустный Силь. — Это всем уже здесь известно. Реальности иногда… просвечивают. И тогда немножко видно… там, где пусто. В небе… или на море. А о нашем мире они от нас знают. И здесь тоже иногда бывает самолеты видно. Да, сородич?!
— Уйди от меня, ты, последняя-попытка-оргазма-в-смертельном-падении! — Взвился Наль, швыряя хворост. — Еще раз ко мне полезешь или назовешь сородичем, у… ух, что я с тобой сделаю!
— Что?! — С придыханием спросил Силь и уставился на эльфа с надеждой.
— О-ой! И это первый день! — Нальдо схватился за голову. — Баська, разводи костер. Будем отмываться и штопаться. И разломай этот стол, освободи волкодемону гребешок, пусть сам ходит, хватит разлеживаться!
Свалив все дела на гнома, эльф растворился в потемках. Судя по плеску, который вскоре донесся до ушей Талика — мыться пошел. А вот Силь, который, нашел родимую струю «натурал меня не любит, но это не надолго», нацелился идти следом и получить обещанное «ух, что сделаю». Талику было все равно, к кому липнет знаток местной экзотики, лишь бы болтал по теме. Куда обиднее было зачисление в шакалы, ошибка в выводах и «гребешок». Гребень уменьшился что ли? И все-таки эльф мог Силя и утопить.
— Вот, значит, зачем ты за эльфом таскался! — Прорычал Талик, нахмурив брови. — Приставал к нему?
— Я за хворостом ходил… тоже! — Тут же стал оправдываться кавайный, демонстрируя свои три ветки. — Я сейчас с костром помогу, торну Басиру!
Пока повеселевший Силь, который конечно же списал упрек на ревность, суетился с ветками и сучьями, Баська честно пытался разломать стол. Талику это надоело: гном был самый побитый, по крайней мере внешне, а стол, сколоченный из толстых досок и брусьев — крепкий.
— Ррррэххх! — Рявкнул могучий демон и с хрустом выдрал голову из досок. — Пытаясь не слишком беспокоить руку и крылья, Талик разобрался со своим ложем ногами и здоровой рукой: положил между двух бугорков, попрыгал, и доски сдались под демоническим весом. — Вот, сухие дровишки! — Гордо сообщил он, глядя на восторг в глазах зрителей.
У Силя восторг выражался в том, что глаза аж закатились, а у Баськи приоткрылись заплывшие щелки. Могуч. Еще б не восторгаться! И по-прежнему красив. Проверив гребень здоровой рукой, Талик удостоверился, что тот каким был, таким и остался. Но тут вернулся эльф и все испортил.
— Костер разожгли. Молодцы. Демон скачет. Одной проблемой меньше. Ленты на бинты отдай, жертва японского недотраха! Гм. Миль пардон. — Осекся эльф. — Ну, достал он меня сегодня, понимаете? А теперь подсчитаем убытки и разберемся с ранениями! — Бодро, как массовик-затейник закончил остроухий.
Вот про убытки-то Талик и забыл за всеми волнениями и новыми сведениями. А подсчитать было что. Да и раны…
— Мне какой-то гад коготь сломал. Что у меня там, а? — Спросил он Баську, поворачиваясь к огню, чтобы было лучше видно.
— Мяшо, шплошное. — Нашел чем утешить гном.
Сразу же стало больнее.
— Подумаешь! — Встрял эльф. — Страшшшный демонический перелом! Коготок сломал. Отрастет. Что ты как девица, сломавшая ноготь, трясешься? Заживет как на собаке… в смысле на волке. Зализать, конечно, не сможешь: локти кусать пока не научился, но ленточку мы тебе повяжем и будешь как новый. Иди, в Сене искупайся.
— В чем? — Не понял Талик такого метода лечения. Где это видано: с открытой раной в стогу кувыркаться! — Зараза же попадет! Сенная лихорадка!
— В речке? Лихорадка? Сенная? — В свою очередь не понял эльф.
— А… так это… Сена? — Талик этот ручей в звание реки в жизни не произвел бы.
— А ты как думал? Протекает через Париж, значит — Сена. Не переживай, мы выше города, так что вода здесь чистая. Да иди уже, брезгливый ты наш! — Толкал он Талика в спину. — Я же мылся. И ты не умрешь. С твоей шерстью нам только блох не хватало. Демонических.