Эльф выдрался из кустов и отдышался.
— Сейчас подойдет. — Сообщил он всем.
Талик и сам уже чувствовал — встреча близится. И как назло отходняк пока даже не начался. На сей раз он не стал бы прикидываться вялым и рискнул. Ради такого чувства стоит рисковать.
— Хто?
Понятно, не с Баськиным носом и разумом было чувствовать «кто». А эльф опять перешел на термины:
— Фактор. Почти неучтенный. Почти совсем.
В кустах шуршало. Она подкрадывалась. Талик даже в таком состоянии ощущал всей кожей: она на него смотрит. Время тянулось томительно долго. И вдруг…
Из-за куста высунулась лобастая башка довольно крупной собаки. Рыжая клокастая псина принюхивалась по ветру, шевеля шоколадным носом и косясь на Талика добрыми карими глазами. Образы прекрасной богини и кудлатой шавки мелькали со скоростью стекляшек в «калейдоскопе». Глаза сами собой постарались сосредоточиться на переносице. «Превратилась, заморочила». — Обманывал себя Талик и знал, что обманывает. Почти так же коварно его обманул нос, подсунув один образ вместо другого. Демону и человеку почудилась женщина, в то время как оборотень почуял… Чего уж там! Когда соседский Тайсон почуял такой след на собачьей площадке, он своим хозяином вспахал газон, оборвал поводок и вернулся счастливый через два дня. Страшно хотелось побиться головой о рядом стоящий дуб, но проще было попросить дуб подойти и побить его голову. Оборотень продолжал внутренне облизываться на самку, человек заходился в панической истерике, а демон плевался и обзывал оборотня блохастым идиотом. Ладно… хорошо, что эльф притормозил погоню, а то моральной травмой дело бы не кончилось: руки бы на себя наложил.
— Ну!? — Остроухий подошел поближе. — Возьмем с собой собачку? Одичала она совсем… Нет? Да она и сама с тобой не пойдет. — Морально добивал гномий наставник. — Страсть-то какая! Баська, занавесь глаза девушке. У нас тут полное счастье реализовалось… натурально. — Гномыш пополз к псине, псина отскочила, Нальдо чуть не взвыл. — Да не этой! Ну, что ты на меня таращишься?! Вот, девушка сидит. Как тебя звали-то, жертва морального сдвига?
— Соня. — Чуть слышно прошептал Силь.
— О! — Эльф призадумался. — Одно из трех, Соня: или закрой глаза, или отвернись, или торн Басир завяжет тебе глаза!
Соня-Силь вздохнул и отвернулся. Талик косил глазами туда, куда до этого момента были направлены все три взгляда из трех, но голова осталась задранной вверх, а мощные грудные мышцы и шерсть топорщились так, что разглядеть толком ничего не удавалось. Как глаза ни коси, а видно было только нос, будь он неладен во всех отношениях. Штаны порвал, что ли? Интуиция подсказывала, что он очень близок к истине. Эльф смотрел на него внимательно, отмечая все попытки выяснить целостность штанов.
— Басир, давно он так глазами вращает?
— Ни смотреф! — Сознался Баська.
— Тогда я буду считать, что давно! — Постановил остроухий. — Толкнем, положим или сам свалится? — Предложил еще три варианта коварный эльф.
— Полофым! — Баська был, как всегда, исполнен сочувствия.
— Неправильный ответ, стажер! Два раза он у нас сидел, один раз лежал. Теперь пусть стоит. А мы посмотрим. Когда появится чувствительность — сам упадет.
Талик в который раз понял, что «попал». Только теперь: в общепринятом смысле. А тело уже начинало слегка покалывать. Пока только слегка. Вот рухнет сейчас как сноп, и остроухий сразу догадается, что все мычания и долгий отходняк — сплошное демоническое коварство. Надо было что-то немедленно предпринимать. При возможности только моргать это представлялось невыполнимой задачей.
Собака опять принюхалась, и Талик увидел свой единственный шанс. Он поймал её взгляд, уставился глаза-в-глаза и ментально пнул оборотня, чтобы кончал пускать слюни и занялся делом. Заодно досталось и демону, чтобы не расслаблялся и собрал в кулак всю, заодно и человеческую, волю и знания о собаках. Напряжение было столь сильным, что казалось, будь у стикерного Тузика хвост, он бы сейчас им вилял. Псина фыркнула и припала на передние лапы. Конвоиры напряглись и уставились на неё. Дворняга подошла ближе, и не успел эльф прыгнуть и оттащить её, радостно скакнула Талику на грудь. Момент совпал идеально. Писатель Золотов и так уже держался на одном коварстве. Приложившись головой об дуб, он рухнул навзничь и закрыл глаза. Пусть теперь спасают от сотрясения мозга.
Слушать, как ругается Наль, было одно сплошное удовольствие. Эльф оказался честным и ругал себя. Остроухий остановился только когда разжаловал свою начальственную персону до какого-то «волонтера». Наверное, совестливый абориген отправил себя в штрафбат.