Убивать нарушителей средневекового уклада жизни никто не собирался — эльфы стреляли исключительно тупыми стрелами: дроу насаживали на наконечник желуди, светлые предпочитали шишки. Многочисленные невесты эльфийских принцев и прочие магически озабоченные девушки первыми врывались на центральную площадь города, вытаскивали из предназначенного на убой салуна столы, активно болели либо за командира оборотней, либо рыцарей и в любом случае — за ельфов, не забывая строгать салаты для будущего застолья. Как бы америкосы ни хотели спрятаться или панически побегать, на эту площадь они забегать не рисковали. Опрокидывание миски с салатом могло иметь куда худшие последствия, чем поимка каким-нибудь демоном. Демон разве что потрясет немного и потребует повторить выученное: три-четыре матерных фразы, которые на время игры считались условно магическими. А вот российские попаданки могли и поколотить, как ни матерись.
По окончанию игры, когда все жители городка бывали перебужены, потисканы или слегка помяты, начинался праздник, в котором они тоже принимали участие. Отказаться от демонстрации российского дружелюбия не удавалось никому. Отвечать на вопрос, понравилась ли «Буря в пустыне», надлежало по установленному регламенту с учетом того, что за столом — дамы: «зашибись» или «полный пипец». «За прекрасных дам» пить следовало стоя и до дна. Америкосы быстро сориентировались и научились не втягивать голову в плечи при слове «дам». Загадочный русский язык они осваивали с невиданной скоростью. Этих супергероев очень расстраивало то, что большинство российских попаданцев реализовалось на потрясающем лингвистическом уровне, понимая все языки нового мира оптом и в розницу, в то время как сами американцы в своих личных фантазиях не шли дальше мира, в котором английский понимает каждая собака. Но миновали славные времена, когда почти так все и было: появились страшные русские и объяснили им, что такое «однобокая толерантность» и в какое место надо засунуть «паршивым америкосам» «ось зла». Ось бывшие россияне понимали слишком натурально и обычно демонстрировали тележную, которая по сути злом не была, но вполне могла им стать.
Оба городка, Вашингтон и Атланту, использовали как ценные игровые площадки и больше раза в месяц не осаждали. Единственную попытку горожан Атланты сэкономить: ввести сухой закон и не затарить салуны спиртным, покарали длительным штурмом, который продолжался до тех пор, пока часть игроков не вернулась с необходимым стратегическим продуктом, то есть — трое суток к ряду.
В общем и целом, попаданцы из России проявили толерантность, приняв как факт существование американских суперменов, предавших святые обычаи средневековья. Но супермены, позорно скатившиеся на позиции мелкого личного бизнеса, толерантность не оценили, а бизнес в таких диких условиях неизменно прогорал. Последней каплей стал переход бывших союзников-японцев на сторону врага. Цивилизованные самураи оказались предателями общих интересов. Хуже того: они стали являться к началу победных застолий, чтобы обсудить с «храбрыми русскими самураями» кодекс бусидо, обычаи злых духов-демонов и богатырский устав в сравнении и в процессе распития местного аналога сакэ: разбавленного до их японского уровня самогона. Заканчивалось это наглядное предательское безобразие совместным караоке, из чего следовало, что продвинутые японцы продались за выпивку и песню «Ой, мороз, мороз!»
Бывшие — совсем недолго — союзники лобызались с врагами и взаимно награждали друг друга титулами ценителей прекрасного и носителями высокой духовной культуры. Японцы быстро завоевали расположение части «носителей», утверждая, что российские ельфы ельфистей всех ельфей, поскольку лишь они могли во всей полноте оценить красоту цветения сакуры. Нашествие кавайных и яойных попаданцев из России бывшие союзники вообще сочли основой дружбы народов. А когда какой-то слишком щедрый демон намалевал карту, размахав Курилы по площади на пару америк, и торжественно передал японцам эти «острова», самураи и вовсе явились к началу штурма, в котором и приняли участие.