Змея была ненормально огромная. Пусть и несколько вялая, но такая зверюга представляла нешуточную опасность даже в заторможенном состоянии. Вялость рептилии объяснялась просто: по осени все змеи впадают в спячку. Но это вовсе не означает, что их следует будить коммуникатором по голове. Насколько Нальдо помнил, любая змея становится беспомощной, если её распрямить и примотать к палке. Из палок для такого чудища имелись только деревья по краю оврага, а веревки были на поляне.
— Баська, не бей её сильно, я сейчас! — Нальдо выскочил из оврага и рванул к лагерю.
— А… что? — Силь успела подхватить бутылки, через которые смерчем перелетел Наль.
— Никому не с места! В лес не заходить, хоббитов держать при себе! — На бегу скомандовал он и умчался обратно.
В овраге продолжалась эпическая битва. Змеюка вцепилась в коммуникатор зубами и тянула на себя, Баська неожиданно обрёл феноменальную память и наизусть зачитывал параграф об утрате и порче казенного имущества. Имущество гном не выпустил. На фразе «по халатности в тройном размере…» Нальдо завалил в овраг сосну, на пояснении «во время ведения боевых действий…» покончил с хвостом, на примечании «непреодолимыми обстоятельствами считаются…» приступил к шее, что было гораздо проще, потому что шея всё-таки была гораздо выше от земли и под неё не приходилось подкапываться. Уставы и инструкции оказались небесполезны. Змея замерла с имуществом в зубах и слушала Баську, как завороженная.
— Всё, факир, сворачивай избу-читальню. Привязал.
Змея выплюнула коммуникатор и… полезла. Земля у Нальдо под ногами зашевелилась и приподнялась. Скатившись с живого бугра, он отволок оторопевшего Баську в сторону. И тут появились зрители. То ли кто-то не понимал приказов, то ли не считал нужным их исполнять.
— А что здесь происходит?! — Раздался сверху рык Зольникова.
— Ой, я боюсь! — Пропищала Силь. Пропищала жалобно, но Нальдо не поверил. — А что это?!
— Дракон!? — Прорычал Зольников.
— Ну, дракон! — Раздраженно ответил змей, окончательно вылез и встряхнулся. — Отвяжи, а?
— Месье, попадан? — Больше от удивления, чем из любопытства спросил Баська.
— Да уж… не гусеница-переросток… — Задумчиво сообщил Нальдо, размышляя как бы всё-таки прочитать то самое «см.», которое относилось к этому чуду реализации. Разве такого можно не заметить и обозвать «информацией»?! Кто-то же его сюда привел, в Мутное Место! Не вырос же он здесь…
Если бы это действительно был дракон, то есть — животное, Наль отвязал бы его от дерева. Уж больно жалко он выглядел: длинный хвост и не менее длинная шея растянулись привязанные вдоль по сосне, а под этой примитивной колодкой трепыхались кожистые крылья, отвисшее брюхо и тощие, но очень когтистые ноги. Передние руки-лапы у дракона были коротенькие и достать до веревки он не мог.
Вот Зольников был напрочь лишен сострадания:
— Кресло-качалка! Ха! — Веселился попадан.
В чём-то он был прав. Когда «дракон» опускал голову вниз, хвост вместе с сосной задирался верх, и — наоборот. Но по форме… Нет, чтобы пожалеть несчастного! Что же он такое читал, что его так реализовало?
— Имя, место жительства, степень реализации? — Приступил к допросу Нальдо, памятуя о том, что диковинный попадан пока еще вялый, и неизвестно, сколько он пробудет таким мирным, а Баська может и не вспомнить вовремя какой-нибудь устав.
Ситуация постепенно прояснялась. Попадан Василий Николаевич Змеев обожал соответствующую литературу, а благодаря своей фамилии тяготел исключительно к драконам. Его мечтой была двойственная ипостась дракона-человека и все причитающиеся прелести: полёты, плевки огнём, змеиная грация, прекрасные девицы, горы золота и личная пещера с библиотекой. Тут Нальдо не удержался:
— С парой миллионов дамских романов, похищенных девиц развлекать? Или как?