- Гражданин!
- Извините, гражданин Быстров.
Юхтин спохватился первым:
- Но, гражданин начальник, если о драке не упоминать, как тогда объяснить, почему у вас с Митрохиным вышла размолвка и началась стрельба.
- Пишите, что Митрохин почему-то принял меня за бандита и стал стрелять. В порядке самообороны мне пришлось его ликвидировать. Пока сор из избы выносить не надо, — определился я. — С этим всегда успеется.
А про себя добавил, что грязи в вверенном отделении милиции, как в авгиевых конюшнях. И чистить придётся долго, упорно и методично.
Ничего, даст бог, справлюсь.
Глава 6
Глава 6
- Задержанный Стасевич доставлен по вашему приказанию, — отрапортовал Юхтин.
- Благодарю. Обожди за дверью, вызову, когда понадобишься, — отпустил я милиционера.
Юхтин закрыл за собой дверь.
Я посмотрел на задержанного — худенький брюнет лет шестидесяти с ярко выраженными семитскими чертами лица и крючковатым носом, одет в помятый костюм в полосочку и кремовую накрахмаленную рубашку, на ногах нечищеные туфли.
- Как вас величать? — спросил я.
- Абрам Моисеевич. Простите, с кем имею честь?
- Быстров Георгий Олегович — новый начальник милиции. Да, вы не стойте — присаживайтесь.
- Спасибо.
Он опустился на стул перед моим столом, взглянул на меня затравленным взглядом как удав на кролика.
- Рассказывайте, Абрам Моисеевич, за что вас задержали.
- А вы разве не знаете? — удивился он.
- Знаю, но я предпочёл бы услышать вашу версию событий.
Скажи я иначе, кто знает, какую лапшу мне бы постарались навешать на уши. А так есть вероятность услышать что-то более-менее правдоподобное.
- Ну, раз вы всё знаете, я отвечу вам то же самое, что сказал Филатову. Если у старого больного еврея есть маленький магазинчик, это ещё не значит, что он богат как Крез.
- То есть с вас потребовали денег?
- А что ещё могут желать от старого еврея, у которого есть своё дело? — пожал плечами Стасевич. — Только деньги. Нет, вы не подумайте — я не отказываюсь платить, но почему так много? Раньше с меня брали намного меньше…
- Сколько с вас запросил Филатов?
Стасевич назвал сумму. Я присвистнул.
- Ох, ни хрена себе!
- Я тоже так подумал и отказался платить такие деньжищи. Тогда Филатов приказал меня задержать.
- По какому обвинению?
- Ба! Вы бы слышали его слова. Он заявил мне прямо в лицо, что был бы человек, а статья для него всегда найдётся.
Я невольно улыбнулся. Оказывается, эта фраза уже давно в обиходе.
- Не вижу ничего смешного, Георгий Олегович! — обиделся Стасевич.
- Простите, Абрам Моисеевич. Не хотел вас задеть. Это так… своё.
- Впервые вижу милиционера, который передо мной извиняется.
- Ещё один вопрос, Абрам Моисеевич — прежний начальник милиции знал о поборах?
- Если и знал, то точно не от меня.
- То есть, ему вы не жаловались?
- Филатов сразу предупредил: если вздумаю рассказать Токмакову, меня просто сживут со свету. Представьте себе, у него тогда были такие глаза, что я ему сразу поверил. А я умею разбираться в людях, жизнь научила.
- Понятно. А мне вы сказать не побоялись… Почему?
- Мне понравилось то, как вы начали. Пришли и сразу пристрелили этого мерзавца Митрохина. Это ведь он обычно приходил за деньгами. Не только ко мне, к другим людям, у которых в Рудановске есть собственное дело. Если кто-то задерживал платежи, Митрохин угрожал, мог избить — моему хорошему знакомому просто взял и сломал руку за то, что тот пропустил ежемесячную выплату. Рука до сих пор не срослась, а ведь ему нужно кормить семью. Так что я обрадовался, что у нас теперь новый начальник милиции. И, наверное, не один я.
Он усмехнулся.
- Вы далеко пойдёте, Георгий Олегович, если вас, конечно, не пристрелят.
Я хмыкнул.
- Постараюсь не доставлять врагам такой радости. Дадите письменные показания против Филатова?
Стасевич отрицательно мотнул головой.
- Тут вы на меня не рассчитывайте.
- Почему, Абрам Моисеевич? Филатов выпил у вас и ваших знакомых столько крови — давайте посадим его в тюрьму.
- Думаете, вы первый, кто хотел отправить нашего начальника за решётку? Увы, я вас разочарую. Другой мой знакомый пытался добиться справедливости, но в итоге его дом взял и сгорел, знакомого сильно избили, а Филатов так и остался на свободе. Я слишком дорожу своим домом. Его построил ещё мой отец. Так что наш с вами доверительный разговор не для протокола.
- Жаль, Абрам Моисеевич. Очень жаль, — грустно произнёс я.
- А уж мне как жаль, — вздохнул задержанный. — Филатов — редкостный мерзавец и заслужил пулю в голове не меньше Митрохина. Однако папа всегда говорил мне, чтобы я был реалистом и смотрел на вещи трезвым взглядом. Вы хорошо заявили о себе в нашем городе, но пока за вами не видно силы. Люди потянутся к вам только тогда, когда поймут, что вы — не герой одиночка. Извините за горькие слова, но такова жизнь.