- Обожди маленько, я распоряжения отдам и вернусь, — попросил я.
- Распоряжения он отдаст. Важный какой! — пробурчал Воробей, однако артачиться не стал.
Как ни крути, сегодня я здорово помог ему улучшить статистику раскрываемости, за которую бедных милиционеров «ревущих» двадцатых стали бить по голове, как и ментов будущего за пресловутые «палки».
Меняется мир, меняется эпоха — но пресловутая система остаётся прежней.
Перебросившись парой слов с метрдотелем и отдав последние ЦУ парням, я полез в автобус.
Чудо несоветского автопрома несколько раз дёрнулось, словно по нему пропустили электрический ток и тронулось с места.
Внутри всё скрипело, шумело и качалось, мотор ревел не хуже самолётного. Поболтать по душам с Воробьём не получилось: я даже собственных слов не слышал, чего говорить про собеседника, а азбукой глухонемых мы оба не владели.
«Шарабан» подкатил к отделению, мотор заглох, «пассажиры» пошли на выход.
Я остановил Воробья, схватив его за рукав гимнастёрки:
- Слушай, ну как у вас — места появились?
Он отрицательно помотал головой.
- Шутишь? Пока только увольняют, новых давно не берут.
- Ясно, — вздохнул я.
- А чем тебя нынешняя работа не устраивает? — притворился незнайкой он. — Работаешь в тепле и светле, а не как мы, прости господи, в дерьме всяком. Пострелять захотел, ну как сегодня — опять тебе, пожалуйста. Ну получка не в пример нашей!
- Это ты верно сказал. Тепло, светло, мухи не кусают, и пострелять удаётся. И деньги, конечно, хорошие. Но… Смотрю я на эти сытые и довольные хари и понимаю, что, как же это — сука, несправедливо! Одни кровь проливают, другие ананасы с рябчиками жрут…
- Что — снова взять и поделить, да? — хмыкнул Воробей.
- Нет, конечно. Хватит уже переделов собственности. Ты извини — просто эмоции. Денёк выдался трудный.
- Без эмоций тоже нельзя. Понимаю тебя, брат Быстров. Понимаю и где-то даже сочувствую. Но ты в грех уныния не впадай — это ведь не только церковный грех, но и наш, большевистский. Всё, пошли оформляться.
- Пошли.
Началась стандартная милицейская канитель: допросы, протоколы, показания… К моим словам не цеплялись, зная, как обстоит расклад.
И всё равно — штука это весьма утомительная. К концу дня устал как собака, руки после писанины покрылись чернильными пятнами.
- Слушай, я схожу — помоюсь! — показал я следаку тёмные разводы на ладонях.
- Сходи, конечно.
Я вышел в коридор, направился к умывальнику.
- Жора, привет! Какими судьбами? — навстречу шагал улыбающийся как Чеширский кот Полундра.
- Да так, в злодеев немножко пострелять пришлось, — не стал вдаваться в подробности я.
- Как же, наслышан, — закивал он. — И без трупов, говорят, не обошлось.
- Всего один, — развёл руками я.
Внезапно Полундра посерьёзнел.
- Жора, у тебя минутка найдётся?
Я оглянулся в сторону кабинета, откуда вышел. С основными формальностями вроде покончено, если что и осталось, так… по мелочи.
- Для тебя все пять найдутся.
- Тогда переговорить нужно.
Мы отошли чуть подальше.
- Такое дело, Жора — в общем, не получается у Смушко добиться твоего восстановления. Кравченко — упырь, палки в колёса ставит, всё влияние в ход пустил.
- Ты серьёзно?
- С такими вещами не шутят, Жора. Если мне не веришь, спроси у Гибера и Смушко.
- А мне они чего сами не сказали?
- Расстраивать не хотят. До последнего надеются. Но только зря они так… Нельзя людям давать ложную надежду. Все до последнего ждали, что Кравченко в Москву заберут, и тогда с тобой сладится, только что-то с переводом пошло не так. В общем. Кравченко в губернии остаётся… А него на тебя зуб, причём больной. И он ни за что тебя не пропустит.
- Спасибо, Полундра!
- За что?
- За то, что правду сказал. Раз не выходит ничего — не буду и я дёргаться.
- Останешься в кабаке своём?
- Не мой это кабак, — сурово посмотрел я на Полундру.
- Извини, так, к слову пришлось, — повинился он. — Так что — продолжишь охранником подвизаться?
- Нет, дружище, больше не могу. Этот кабак мне уже поперёк горла лежит. Достало меня.
- Тогда что планируешь делать? В городе с работой хреновой.
- В Петроград поеду. С ребятами из тамошнего угро перетру. Питер — город большой, авось и для меня местечко найдётся. На крайний случай — в Москву, тоже вариант.
- Смушко о планах расскажешь?
- Скажу, конечно. Пусть не дёргается. Если с самого начала не задалось, дальше только хуже будет, — твёрдо сказал я.
Глава 3
Глава 3
Нанимателя известие о моём уходе не обрадовало.