— Слушайте, — сказал он, всё ещё глядя вверх. — За всё это время по их вине не умер ни один человек. Более того, я даже склонен считать, что за это время по их вине вообще никто не умер. Разве нужно ещё какое-то доказательство того, что войны никто никому не объявлял?
Он опустил глаза и снова оглядел сидящих в зале.
— И всё-таки я прекрасно понимаю, что большинство присутствующих хотят выстроить хоть какую-нибудь стратегию. Поэтому предлагаю следующее: просто думать и поступать по ситуации. Уподобиться детям и сменить страх сбитых рефлексов на простое детское любопытство.
57. 2331 год. Бенжи
Оставшись один, Бенжи какое-то время ещё наблюдал за происходящим, а потом прислонился к ближайшей неподвижной опоре, закрыл глаза и застыл.
— Мы строили подводный туннель из Лиссабона в Галифакс, — гордо сказала Ая, трогая его за терракотовое плечо. — Представляешь, четыре с половиной тысячи километров песен…
— Ты знаешь, если бы я был человеком, я бы боялся вас, — тихо сказал Бенжи.
Он приоткрыл один глаз.
— В последнее время вы слишком деятельны, тебе не кажется?
— Разве? — удивилась она.
— Да. Вы всё время в каком-то броуновском движении. Зачем? Или вас теперь тоже влечёт мания созидания?
— Не влечёт, — обиделась Ая.
Лицо её помрачнело, и вместе с этим набежавшим на её лицо облаком сникли и замерли шуршавшие вокруг механические существа.
— Эй, эй, эй!! Туннель-то оставь! — спохватился Бенжи. — Найдётся, кому им воспользоваться.
— Да, — согласилась она. — Найдётся.
— Однако ваши братья, которые не совсем братья, слишком торопят человечество к взрослению, — покачал головой андроид, наблюдая, как на тонкой девичьей фигурке вместо платья конденсируется из воздуха тёплый стёганый комбинезон, и, помолчав, добавил: — Мне кажется.
— Неба хочу, — сказала в ответ Ая.
Бенжи моргнул, и так получилось, что закрывал глаза он там, где стоял, а открыл уже на дороге посреди припорошенной снегом безлесной ночной равнины.
Высоко в морозном небе среди острых колючих звёзд проглядывала Луна, и в её неверном свете в двухстах шагах, как раз между дорогой и ближайшим холмом, белел покрытый инеем фюзеляж выкупленного андроидом у бывшего работодателя и оставленного на этой самой Луне маленького орбитального челнока.
— Гонггар? — невозмутимо уточнил Бенжи, оглядываясь.
— Гонггар, — согласился с ним сидящий на обочине бурый лис и, встряхнувшись, превратился в маленького белокурого мальчика в наброшенной поверх белой рубашечки бурой чубе.
— Я замёрз и соскучился, — сказал мальчик, и вместе с этими словами изо рта у него выкатилось и растаяло в морозном воздухе облачко белого пара.
— А разве холодает не из-за того, что кому-то неймётся? — деланно удивился андроид. — В последнее время на этой планете было наворочено столько, что я вообще удивляюсь тому, что где-то ещё не зима.
Он прищурился:
— Это и есть то самое небо, которого ты хотела, Ая?
Ая молча покачала головой, а маленький хладнокровный мальчик из её снов беззаботно улыбнулся, кутаясь в густой бурый мех:
— Да.
Пассажирская гондола внутри челнока была в целости и сохранности. Бенжи совместил и запечатал входные люки, отыскал на приборной панели технологический контроль, проверил настройки по умолчанию и дал разрешение на изменение параметров. Вспыхнул свет, а датчики сообщили, что температура внутри гондолы медленно поползла вверх.
— Приветствую вас на борту этой малой каторжной галеры, приписанной когда-то к прекрасному французскому космопорту, — сказал андроид, делая рукой широкий гостеприимный жест в сторону покрытых инеем пассажирских кресел. — Располагайтесь. Прошу прощения за отсутствие уюта, я давно не был дома.
— И давно всё это кажется тебе неправильным? — спросила Ая.
Руки её были засунуты в карманы, а сама она стояла посреди пассажирской гондолы, как заблудившаяся маленькая фея в морозном лесу.
— Кто я такой, чтобы решать, что правильно, а что нет? — печально усмехнулся Бенжи. — "Всё это" — дело рук существ, намного превосходящих меня по степени предвосхищения. Предполагаю, что на этот раз они тоже знают, что делают. Как, впрочем, и всегда.
Он сел на краешек одной из заиндевевших пассажирских люлек, сложил между коленей ручки и застыл в ожидании чужого решения, — собственного у него не было.
— Ну, не знаю, — сказал мальчик, запрыгивая с ходу на соседнее кресло и устраиваясь там так, словно кресло было уютным и тёплым. — Я тут соседнюю планету слушал, так там у вас машина вполне себе в состоянии решить, что ей нравится, а что нет.