— Почему? — удивился пилот. — Никогда бы не подумал, что ты привык жить на одном месте.
— Но тут дело совсем не в месте… — начал было мальчик…
Но пространство было таким лёгким, таким воздушным, так не похожим на внутренность космического корабля и так похожим на Альфу, что он тяжело вздохнул и сказал:
— Ну, хорошо.
— Ххаф! Ххаф! Хорошо! Хорошо! — затявкали лисы.
Момента старта Мэтт не заметил: не было ни перегрузки, ни шума стартовых двигателей, ни вибрации. Уже потом, когда долговязый пилот запел, а небо снаружи из голубого стало бездонно-чёрным, он понял, что путешествие началось.
Никакой рубки он так и не нашёл. А, может, её и не было вообще: пилот сидел под одним из деревьев, прямо на поросшем густым колосняком песке, и на плечи его то и дело спускались бегающие по кедровому стволу маленькие глянцевые жуки.
Мэтт пристроился рядом с ним и долго смотрел на то, как он поёт, как красиво дрожат при этом его беспокойные пальцы и как где-то там, снаружи, за пределами корабля, в ответ на его песню всё разворачивается и разворачивается вселенная.
Языка, на котором пел пилот, Мэтт не знал, но в нём было так много переливающихся друг в друга гласных, а в небе за пределами корабля так много звёзд, что его маленькое сердечко прыгало и замирало от счастья.
Но он был всего лишь маленьким семилетним мальчиком.
В каких-то делах возраст всегда — дело десятое, но только если эти дела не касаются опыта и самостоятельности: самостоятельность семилетнего мальчишки вещь всегда относительная, а опыт — так и вообще смешная.
Стоило Мэтту подумать об этом, как счастье его разом поблекло, и он вспомнил, что людей, кроме него, на корабле нет.
Одиночество вдруг накатило на него такой мощной волной, что он даже задохнулся. И заплакал.
— Эй! Мэтт! — зашелестел, наклоняясь к нему кедр. — Ты чего?
И откуда-то сверху на нижнюю ветку прыгнула маленькая чёрная птица.
Мэтт глянул исподлобья на птицу и промолчал: дрозд был один в один как тот, который встретился ему когда-то давным-давно в Праге, в Зличинском лесопарке.
— Что случилось? — спросила птица.
— Просто сижу, — шмыгнул покрасневшим носом Мэтт.
— Сидишь, значит? — дрозд покрутился на ветке, прикидывая, куда лучше спуститься, и спрыгнул на песок перед мальчиком. — Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Не дожидаясь ответа, он встряхнулся, зачем-то оббежал вокруг дерева и совсем не по-птичьи засеменил куда-то Мэтту за спину.
Иди, иди, подмигнул мальчику пилот, и тому ничего не оставалось, как встать, вытереть мокрые глаза, вздохнуть и отправиться следом.
За кедром, с обратной стороны, была тропа.
— Есть хочешь? — поинтересовался дрозд, вспархивая перед Мэттом на висящую над тропой ветку.
— Мне кажется, иногда ты всё-таки должен есть. До вашего Марса ещё петь и петь.
— До Марса? — не понял Мэтт.
— До Марса.
Птица подпрыгнула и исчезла в кедровой кроне.
— Белки, жиры, углеводы… — забормотало где-то вверху, потом там же зашелестело, и чуть ли не на голову Мэтту хлопнулась большая булка.
Дрозд пискнул и следом за булкой тоже спикировал вниз, прямо на рыжую макушку мальчика.
— Ой, извини, — сказал он, спрыгивая оттуда ему на плечо. — Не рассчитал.
— А зачем нам на Марс?
Булка была мягкой, сладкой, густо утыканной крупными золотыми изюминами. Мэтт впился в неё зубами и только тогда понял, как он голоден.
— Ну… Во-первых, Марс — достаточно густонаселённое место, — заметил дрозд. — А во-вторых, именно туда ведёт колея, вдоль которой сплетается наше настоящее. Пойдём, я всё-таки кое-что тебе покажу.
62. 2331 год. Бенжи
Бенжи наслаждался привалившим ему развлечением.
И дело было вовсе не в доступе к большой базе данных. Вернее, не совсем в ней.
Он вообще всё время считал, что вне зависимости от природы и резервных объёмов имеющегося у него накопителя размер того, что имеет смысл быть запомненным, всегда должен быть сведён к самому минимуму. Наверное, с большой натяжкой эту его "скупость" можно было бы сравнить со "скупостью" человека, берегущего собственную печень от чрезмерной интоксикации.
В отличие от мира людей, мир андроида всегда делился для него на мир цифровой и мир настоящий. Мир настоящий — с его непрерывными параметрами — был сложен и в целях минимизации самостоятельно архивируемых андроидом данных постоянно требовал от него выбора масштабов квантования, то есть всегда напрягал. А цифровой…