– Хорошо, немного можно.
Он разлил по бокалам вино и сел на диван.
– Короче говоря, три дня назад мы отмечали мое трехсотлетие.
Девушка поперхнулась, откашлялась и наигранно сказала:
– Ха-ха-ха, очень смешно.
– Да, бывало весело, бывало не очень. И родом я из Парижа, хотя в этом и врать не пришлось, но родители мои еще в середине 18-го века умерли.
– Я не пойму, это ты сейчас меня рассмешить пытаешься или за дуру держишь?
– За дуру я тебя не держу. Поэтому решил рассказать. Но понимаю, что выглядит неправдоподобно. Но… Ты читала «Красавицу и чудовище»?
– Да, и что?
– Это обо мне.
– Что?! – с усмешкой сказала она
– Давным-давно один парень встречался с одной девушкой.
Он был Чудовищем, а она жуткой болтушкой, хоть и Красавицей. И была у нее подруга, которая Габриель, и которая и сама хорошая фантазерка. Вот и ходит по миру правдивая, но не совсем, история.
– Еще раз ха-ха-ха.
Он поднялся. Достал из шкафа фотоальбом и вручил его Сюзанне:
– Вот посмотри.
Она начала листать страницы фотоальбома, на которых красовались старинные рисунки, фотографии, некоторые сильно выцветшие, под всеми был указан год и место фотографии. Хотя и по одеждам и обстановке на фото можно было определить, какое это примерно время. И самое странное и страшное, на всех этих фотографиях был он – Егор.
– Это что? – она подняла на него удивленные глаза.
– Это я.
– Как ты?! – она еще с полминуты молчала, закрыла альбом и сказала: – Я не понимаю, ты типа то чудовище из сказки?
– Типа да.
– Триста лет?
– Триста лет.
Он продолжал пить вино, сидя на диване, и даже не смотрел на девушку.
– Подожди… Как такое возможно? Что это?
– Колдовство. Инквизиция не всех сожгла, – он зло захихикал.
– В сказке его заколдовала колдунья и дала время на то, чтобы расколдоваться. И время отсчитывалось цветком… – она посмотрела на него. – «Аленький цветок давно засох»…
– Вот именно, – в этот раз он взглянул на нее и щелкнул пальцами, – но в сказке ложь, да в ней намек…
– Расскажи тогда свою правду.
Глава 7
– Ладно, про колдовство я пошутил. Родился я обычным человеком в одной из французских деревушек. Все было нормально – скот, двор, мать, отец, братья, сестры, нищета, грязь… Знаешь, все как у всех, – он засмеялся, – и тут в наше захолустье приезжает парочка молодых ученых из столицы. Мне тогда было 15, а может, уже и 16 лет, и мне очень хотелось выбраться из этой деревни. И я подумал, вот он шанс, молодые столичные ученые мужи. Я подружился с ними. В общем-то, они были хорошими ребятами… – он вздохнул как будто с грустью. – Они были химиками, наверное, в то время их все-таки можно было назвать ведьмаками, – он засмеялся, – и эти двое решили провести эксперимент. А я страсть как хотел услужить им и вызвался быть подопытным кроликом. Ну не дурак? Вот именно, что не дурак. А у них стоял этот дурацкий горшок с землей, непонятно откуда, непонятно зачем, я так понял, что там все-таки что-то когда-то росло, но ото всех их химических экспериментов подохло. Сделал я несколько глотков их экспериментальной жидкости, и мне вдруг плохо стало, сильный кашель начался, и я случайно опрокинул бутыль с жидкостью в этот горшок. Тогда никто ничего и не заподозрил. Ребята подбежали ко мне. Начали осматривать и все такое. Но я был в норме. В обычной человеческой норме. Они были очень расстроены, что эксперимент не удался. Потом они какое-то время еще у нас побыли и уехали, а мне удалось увязаться за ними. Но и в Париже они были недолго и уехали куда-то в Китай, а я остался вроде как сторожить и жить в их апартаментах в центре Парижа. Все было круто, я ничего не замечал, кроме того, что пару-тройку раз в год на меня что-то находило, и я становился сам не свой.
– Как тогда в парке под фонарем?
– Да, это был я. Я ничего не замечал, жил в свое удовольствие. Годы шли… А я не старел. Знаешь, в сорок лет выглядеть на двадцать, конечно, возможно, но люди стали коситься на меня. А я стал коситься на себя в зеркало. У меня почти не было морщин, а на голове ни одного седого волоска. Но тут появилась Жезель, – он вздохнул и осушил залпом бокал, – возникла эта глупая любовь. Мы начали встречаться, все было хорошо. Я ей рассказал про то, как я иногда становлюсь сам не свой. А она смеялась и говорила: «Я твоя красавица, а ты мое чудовище!» Она дружила с Габриель, я это знал, хоть и лично мы не виделись, но, видимо, Жезель ей рассказала то, что я рассказал. Через какое-то время я заметил у себя седой волос, через еще какое-то время второй, потом появилась эта складка, он указал на небольшую морщинку на переносице. Следом заметил, что в горшке появилось растение. Понимаешь, – он посмотрел ей в глаза, – горшок был пустой больше двадцати лет, а тут растение. Я сразу подумал, что Жезель что-то посадила, но нет, это не она. Я стал искать моих старых друзей. Но они оба погибли от своих же опытов, то ли задохнулись, то ли отравились. Но я узнал, что они работали над сывороткой молодости или что-то в этом духе. У них не было должной аппаратуры меня проверить, а я был юнец, и так дышащий молодостью и жизнью. Вот они ничего и не поняли.