Кларк знал, как легко перешагнуть хрупкую границу, за которой воображение превращается из союзника в противника. Каждая деталь предстоящей операции была теперь заперта в свою маленькую клетку, и он откроет эти клетки по очереди, когда наступит время. Он верил в свой опыт и инстинкт, хотя где-то в подсознании копошилась мысль о том, что когда-нибудь эти качества изменят ему.
Рано или поздно это произойдёт, признал Кларк. Но не сегодня. Он всегда убеждал себя в этом.
Для инструктажа участников предстоящей операции полковнику Джоунсу потребовалось два часа. Он, капитан Уиллис и капитан Монтань разработали все детали: где произойдёт дозаправка; в каком месте будет барражировать самолёт, если что-нибудь сорвётся; какой путь выбрать в случае провала операции. Каждый участник операции получил самую полную информацию о том, что ему предстоит делать. По мнению полковника Джоунса, это диктовала не только необходимость, но и его моральный долг. Сегодня вечером люди рискуют жизнью, а потому должны знать почему. Как всегда, сержант Циммер задал несколько вопросов и высказал важное предложение, которое тут же было включено в план операции. Затем пришло время готовить вертолёт к полёту и проверить готовность воздушного танкера. Все бортовые системы и приборы подверглись тщательнейшему осмотру и контролю, несколько часов ушло на подготовку новых членов экипажа.
— Вы знакомы с пулемётами? — спросил Райана Циммер.
— Из такой «малышки» никогда стрелять не приходилось, — ответил Джек, поглаживая ручки шестиствольного пулемёта. Это был уменьшенный вариант авиационной двадцатимиллиметровой пушки «Вулкан» с шестью стволами калибра 7,62 миллиметра, вращающимися по часовой стрелке от электромотора. Патроны в каждый из стволов поступали из огромного бункера слева от установки. У пулемёта были два режима скорострельности: четыре тысячи выстрелов в минуту и шесть тысяч (соответственно шестьдесят шесть или сто выстрелов в секунду). Почти наполовину пули были трассирующими. Объяснялось это в первую очередь психологическим воздействием. Огонь, ведущийся из такого пулемёта, выглядел со стороны как лазерный луч в научно-фантастических фильмах, олицетворяя собой смерть.
Вдобавок стрельба трассирующими пулями облегчала наведение на цель, поскольку, уверял Циммер, пламя, вырывающееся из стволов, настолько ослепительно, что уступает лишь солнцу. Он убедился, что Райан разобрался в том, как функционирует система: знает, где расположены переключатели, как стоять, как прицеливаться.
— Вы знакомы с ведением боевых действий, сэр?
— Смотря что вы имеете в виду, — ответил Райан.
— Боевые действия, сэр, — это когда в вас стреляют и стараются убить, — терпеливо объяснил Циммер. — Это опасно.
— Знаю. В меня стреляли и раньше. Давайте не будем говорить об этом, ладно? Я достаточно напуган. — Райан посмотрел вдоль стволов пулемёта на открытую дверцу вертолёта, силясь понять, почему оказался таким дураком, что добровольно ввязался в операцию. Но разве у него был выбор? Неужели он может послать других на опасное задание, а сам остаться на базе? Чем же тогда он отличается от Каттера? Джек обвёл глазами помещение вертолёта. На бетонном полу ангара он казался таким огромным, прочным и безопасным. Однако предназначение его — полёты в штормовом воздухе чужих небес. Хуже всего было то, что предстояло на нём лететь, — Райан больше всего ненавидел вертолёты.
— А ведь забавно, сэр, что, по всей вероятности, операция пройдёт без осложнений, — заметил Циммер после короткой паузы. — Если мы выполним правильно свои обязанности, то просто прилетим туда и вернёмся обратно.
— Именно это и пугает меня больше всего, сержант, — ответил Райан, посмеиваясь главным образом над самим собой.
Они совершили посадку в Сантагуэде. Ларсон был знаком с хозяином местной лётной службы и уговорил его дать им взаймы свой микроавтобус «Фольксваген», Сотрудники ЦРУ поехали в нём на север и через час миновали деревню Ансерма. На окраине они остановились и провели там полчаса, пока не увидели именно то, на что надеялись: несколько грузовиков въехало на частную грунтовую дорогу и выехало с неё, а вместе с ними и дорогой автомобиль иностранной марки. Значит, «Кэйпер» прав, подумал Кларк, здесь и есть это место. Они поехали дальше, не останавливаясь в течение часа, и после Вегас-дель-Рио свернули на шоссе, ведущее в горы. Кларк не отрывался от карты, а Ларсон въехал на холм, развернулся и остановил машину. Наступила очередь радиосвязи.
— «Кинжал», говорит «Переменный», отвечайте. — Несмотря на пять минут непрерывных вызовов, единственным ответом было молчание. Ларсон завёл двигатель и поехал дальше на запад по узким просёлочным дорогам, стараясь найти место повыше, чтобы Кларк мог снова попробовать выйти на связь. Было три часа дня, и с пятой попытки им повезло.
— «Кинжал» слушает. Говорите.
— Чавез, это Кларк. Где ты, черт побери? — спросил Кларк, разумеется, по-испански.
— Давай сначала поговорим.
— А ты молодец, парень. Ты мог бы пригодиться нам в Третьей группе особого назначения.
— Почему я должен тебе верить? Нас кто-то решил оставить здесь, приятель.
— Это не я.
— Приятно слышать, — последовал скептический горький ответ.
— Чавез, ты говоришь по каналу, который, возможно, прослушивается. Если у тебя есть карта, то разверни её — мы находимся на следующих координатах... Кларк назвал цифры. — Нас двое в голубом микроавтобусе марки «Фольксваген». Проверь нас, не торопись.
— Уже проверил! — донеслось из трансивера. Кларк резко обернулся. В двадцати футах стоял мужчина с АК-47.
— Спокойно, ребята, — произнёс сержант Вега. Из леса вышли ещё трое. У одного на бедре виднелась окровавленная повязка. В руках у Чавеза тоже был «Калашников», но он не бросил и свой МР-5 с глушителем. Чавез направился прямо к машине.