— Эй, приятель, вижу на земле грузовики в направлении на три часа. Их там штук пятнадцать.
— Ну вот, прямо-таки великолепно, — произнёс Ларсон и включил микрофон.
— «Коготь», вызывают «Маленькие глазки», как — слышите?
— «Маленькие глазки», это «Коготь», слышу вас хорошо, — отозвался «Боевой Коготь».
— Сообщаю, что мы заметили возможное скопление противника на местности в шести километрах к юго-востоку от «Черты». Повторяю, видим внизу грузовики. Люди не замечены. Советую информировать «Черту» и «Босса» о возможном наступлении.
— Вас поняли.
— Господи, надеюсь, что сегодня они опоздают, — произнёс Ларсон по внутренней связи. — Сейчас спустимся пониже и посмотрим.
— Если ты так считаешь, приятель, то действуй.
Ларсон выдвинул закрылки и уменьшил газ до предела. Уже почти стемнело, а летать на малой высоте среди горных вершин не относилось к числу развлечений лётчика. Хуардо смотрел вниз, но кроны деревьев ограничивали обзор.
— Ничего не вижу.
— Интересно, сколько времени стоят здесь эти грузовики...
Снизу, метрах в пятистах ниже горной вершины, мелькнула яркая вспышка. За ней последовало несколько других, поменьше, похожих на искры. Ларсон снова включил микрофон.
— «Коготь», это «Маленькие глазки». По нашему мнению, ниже посадочной площадки «Черты» идёт бой.
— Понятно.
— Спасибо, принял, — ответил полковник Джоунс на информацию, переданную с МС-130. — Командир сообщает экипажу: у следующей посадочной площадки, возможно, идёт бой. Не исключено, что придётся подбирать их под вражеским огнём. — И в этот момент что-то изменилось. Вертолёт грузно осел и замедлил движение. — Бак, в чём дело?
— Значит, так, — послышался голос бортмеханика. — Думаю, у нас уменьшается давление из-за утечки воздуха, возможно, вышел из строя клапан на двигателе номер два. Уменьшается скорость Nf и скорость Ng, сэр. Немного поднимается температура Т5.
В десяти футах над головой бортмеханика лопнула пружина, и клапан открылся шире, чем следует. Из него начал сочиться воздух, предназначенный для циркуляции внутри турбины. В результате уменьшилось сгорание в двигателе, что выразилось в уменьшении Nf, или свободной скорости вращения турбины, а также в уменьшении мощности Ng от турбины, вырабатывающей газ, и, наконец, в потере объёма воздуха, результатом чего стало повышение температуры в выхлопной трубе, называемой Т5. Джоунс и Уиллис видели все это по показаниям приборов, но только сержант Циммер мог сообщить им причину. Забота о двигателях была его делом.
— Продолжай, Бак, — приказал Джоунс.
— Мы утратили двадцать шесть процентов мощности в двигателе номер два, сэр. Исправить повреждение я не могу. Вышел из строя клапан, значит, вряд ли положение ухудшится. Температура выхлопных газов должна стабилизироваться на уровне, не выходящем за пределы максимально допустимого... по-видимому. Это ещё не авария, Пи-Джи. Буду следить за происходящим.
— Ладно, — проворчал пилот. Это относилось не к Циммеру, а к клапану.
Всё-таки плохая новость. До сих пор дела шли хорошо, слишком хорошо. Подобно многим боевым ветеранам, Пол Джоунс был подозрительным человеком. Сейчас он производил в уме расчёты мощности тяги и веса. Для того чтобы заправиться и лететь обратно в Панаму, придётся перебраться через эти проклятые горы...
Однако сначала нужно подобрать солдат.
— Каково время подлёта?
— Четыре минуты, — ответил капитан Уиллис. — Увидим, перелетев через следующий хребет. Начинаем проваливаться — не удерживаем высоту, сэр.
— Да, чувствую. — Полковник Джоунс посмотрел на приборы. Двигатель номер один работал на ста четырех процентах нормальной мощности, номер два — на семидесяти трех, чуть больше. Поскольку завершить следующий этап операции они могут, несмотря на возникшие затруднения, Пи-Джи перестал пока думать о возможных последствиях. Он ввёл в автопилот новые исходные данные, требующие большей высоты. Теперь, когда нагрузка на корпус вертолёта увеличилась, а мощность несущих двигателей упала, перелетать хребты будет труднее.
— Да, там идёт настоящий бой, — через минуту заметил Джоунс. Его система ночного видения позволяла следить за событиями на земле, которые развивались весьма активно. Полковник включил радио.
— «Черта», это «Босс». Отвечайте. Молчание.
— «Черта», это «Босс». Отвечайте! Потребовалось ещё две попытки, прежде чем они услышали ответ с земли.
— «Босс», это «Черта», мы отражаем нападение.
— Понятно, «Черта». Я и сам вижу это, сынок. Вы находитесь в трех сотнях метров вниз по склону от посадочной площадки. Поднимайтесь к вершине, мы вас прикроем. Повторяю, мы вас прикроем.
— Мы ведём бой вблизи от противника, «Босс».
— Бегите. Повторяю, бегите, мы прикроем вас, — спокойно заверил командира полковник Джоунс. — Не теряйся, малыш. Такое бывало и у меня. Я знаю, что делать... Немедленно отрывайтесь от противника!
— Слушаюсь. «Черта», говорит «Шестой». Всем сейчас же прекратить огонь и отойти к посадочной площадке. Повторяю, все к посадочной площадке! — Голос капитана был отчётливо слышен внутри вертолёта.
Пи-Джи включил микрофон.
— Бак, приготовить пулемёты. Пулемётчикам занять места. Внимание, под нами свои солдаты. Повторяю, внизу свои солдаты. Будьте очень внимательны с проклятыми пулемётами!
Джоунсу отчаянно хотелось, чтобы во время полётов над Лаосом у него был хоть один такой вертолёт. «Пейв-лоу» нёс на себе титановую броню весом более тысячи фунтов, закрывающую, разумеется, двигатели, топливные баки и коробки передач. Кабина пилотов была защищена менее надёжным кевларом. Остальная часть вертолёта находилась в худшем положении — проткнуть отвёрткой алюминиевое покрытие мог даже ребёнок. Впрочем, такова жизнь, Джоунс знал это. Он кружил в тысяче футов над посадочной площадкой, в двух тысячах ярдов в стороне от неё по часовой стрелке, стараясь прочувствовать ситуацию, которая выглядела не слишком многообещающей.