- Ты выжила из ума?! – оглушил ее своим диким воплем Ридус.
- Нет, скорей всего, наоборот. Норман, я больше не буду мешать тебе.
- Дани! – предостерегающе прошипел Ридус. – Прошу тебя, замолчи.
- Норман, после того как я вчера позвонила тебе, желая услышать твой голос и почувствовать хотя бы так рядом с собой, но трубку взяла она… Мне было так больно, Норман, я… – забывая известные ей слова, Дани смутно соображала, что и как она говорила, торопясь облегчить душу этим, никому уже не нужным, признанием.
- Нет! – заорал Ридус. – Ничего мне не говори. Ты не могла! Прошу, не могла. Только не ты.
- Норман, давай сделаем вид, что мы друзья? – дурацкая попытка, этим уже ничего не добиться. Ничего не исправить, не вернуть.
- Совсем свихнулась? Ты трахалась с Кантилльо! Какие на хрен друзья? – опешил совсем уже ничего не понимающий Норман. Она не предавала его! Почему-то сейчас, когда она сама так запросто ему в этом признавалась, поверить в то, что это реально случилось, он не смог.
Пропустив его высказывание мимо ушей, Дани решила перевести тему, отвлечь его, дать время остыть, дать себе время.
- Ты взял Мингусу билет на самолет?
- Что? – оторопел от такой резкой смены обсуждаемой проблемы Ридус.
- Когда Мингус вернется сюда? Когда его встречать? – повторила Дани свой вопрос, прикрывая веки, делая пару вдохов и крепче вцепляясь в кровать.
- Никогда, – зло процедил сквозь зубы мужчина. – И с Алекс можешь попрощаться, я сделаю все, чтобы забрать ее у тебя, чтобы ты больше никогда не увидела ни ее, ни Мингуса, – Норман бросил это просто, чтобы она испытала ту же боль, что и он. Чтобы любой вздох так же обжигал горло, чтобы хотелось закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Дети для нее важнее всего, важнее любого мужчины, а значит, нужно бить в самое слабое место.
- Норман? – испугалась Дани, не зная, что ему ответить и как себя вести теперь. Умолять? Просить? Заклинать? Что поможет ей? – Ты не посмеешь этого сделать. Они мои дети, – давить на жалость, наверное, самое подходящее в этот момент, но она и это умела с трудом.
- Я все сказал! – хриплым, твердым, сводящим, как и всегда, с ума голосом заявил не собирающийся сдаваться Ридус. Он уже забыл данное ей когда-то обещание простить, если она бы вдруг оказалась в одной постели с Хосе. Она даже не собиралась ему об этом напоминать – все равно ничего хорошего в свой адрес не узнала бы, так зачем?
Практически не ориентируясь в пространстве из-за пелены слез, Дани не сразу поняла, как оказалась в ванной комнате, притворив за собой дверь, чтобы ее истерику и жуткие рыдания не услышала Алекс. Дани не поняла, когда легким перестало хватать кислорода, а горло судорожно стало сжиматься в попытке вдохнуть хотя бы каплю спасительного воздуха. Ноги больше не держали ее, и она повалилась на пол, всем телом ощущая холод кафельной плитки. Дани пришла к пониманию, что все… Скоро она потеряет смысл своей жизни: тех, кто всегда вселял в нее уверенность в завтрашнем дне, тех, кто безо всяких причин улыбался ей, тех, без кого у нее больше нет ничего.
Услышавший шум падения Хосе, миновав все правила этикета, рванул дверь на себя, почти срывая ее с петель, и вбежал в ванную, ошарашено замерев на месте, созерцая свернувшуюся в клубок девушку, заходящуюся в рыданиях и жадно глотающую ртом воздух.
Дани не видела его, только почувствовала его присутствие, поднимая на него помутневший отрешенный взгляд.
- Пожалуйста, – еле дыша, взмолилась она, – сделай так, чтобы боли не было… Я больше не выдержу.
Опустившийся рядом с ней на колени Хосе не знал, что довело ее до такого состояния, и как теперь вернуть все на свои места. Она пугала его, и он, даже несмотря на ее просьбу, боялся прикоснуться к ней, сделав тем самым еще больнее. Он не думал, что с такой огромной силой может болеть не только тело, и что его прикосновение не сделает хуже. Совершив над собой усилие, Дани протянула ему руку, показав, в чем именно она нуждается, и он подчинился ей. Лег рядом, сжав в объятиях, обернулся вокруг нее, так, чтобы ни один участок ее голой кожи не касался ледяного пола. Все, что он ей мог дать сейчас, это только свое присутствие. Все, что ей было нужно сейчас, это вернуться на пять лет назад и отменить то идиотское интервью…
***
- Тварь! – скинул звонок Ридус, жестко сжимая ни в чем не повинный телефон в дрожащей ладони. – Встречусь лицом к лицу и больше так легко не отпущу. Сволочь Кантилльо. Дани – сука! Женщины никогда не думают мозгом, – бурчал себе под нос Норман, тяжелым шагом возвращаясь в свой трейлер. Спрятаться от любого внимания. Скрыться ото всех, запираясь на ключ, и дать себе время на восстановление сил. Дани словно отняла у него жизнь, так почему бы не поступить так же. Эгоизм?
Норман не ожидал застать у себя завернутую в его полотенце Сесилию, вышедшую из душа и свободно разгуливающую по комнате. Кажется, вот ее точно ничего не заботило в этом мире. Ни его отношение к ней, как к бесполезной ничего не значащей особе, ни даже отношение его друзей, кривящих при встрече с ней лицо и делающих постную мину.
Глупое, остро встающее желание отыграться на том, кто рядом, победило все тихие протесты головного мозга. Она так хотела его, пусть получит, ведь той – другой, забравшей его сердце, он все равно уже не нужен.
- Эй, Сингли, – позвал ее Ридус, сокращая разделяющие их сантиметры.
- Что? – держа разъезжающееся на груди полотенце, повернулась к нему модель, игриво хлопая накладными ресницами.
- Говоришь, было что-то, лишь отдаленно напоминающее секс? То есть, я был не на высоте?
- Ну, так, на двоечку, – протянула явно забавляющаяся Сесилия.
- По какой шкале? – изумился своему низкому успеху Норман, не привыкший к такому.
- По пятибалльной, – хохотнула Сингли, беззастенчиво роняя уже ненужное ей полотенце на пол. – Хочешь исправиться?
Ридус лишь пожал плечами. Клокочущая внутри ярость требовала выхода и, приподняв девушку, он резко бросил ее на кровать, накрыв собой.
========== Часть 33 ==========
Мир таков, каков он есть. И никакой гнев, ненависть и презрение к себе, как и слепое упрямство, ничего с ним не сделают.
Лорел Гамильтон «Лазоревый грех»
Непрекращающийся настойчивый стук в дверь вырвал Ридуса из короткого тревожного сна, в который он погрузился всего полчаса назад, получив физическую разрядку и забывшись на ничтожную долю секунды. Распахнув глаза, он несколько раз моргнул, привыкая к яркому дневному свету, льющемуся в незакрытое жалюзями окно. На улице явно уже был полдень, и Норману не приходило в голову, кто мог так рваться к нему в трейлер, желая лицезреть его в такое время. Репетиция одной из сцен была назначена на вечер, и кого принесло сейчас, кто посмел выдернуть его из сна, в котором он откручивал шею мерзкому Кантилльо, Норман не понимал.
Пренебрежительно скинув с себя руку слишком много позволившей себе рядом с ним Сесилии, Ридус поднялся с кровати и, тяжело ступая, направился к выходу. Даже не позаботившись о том, чтобы накинуть на себя хоть что-то, помимо боксеров, он, повернув ключ, резко толкнул дверь, чуть не сбив с ног Мингуса. Мальчишка застыл на месте, тут же округляя глаза, беспокойно рассматривая своего взбешенного отца с головы до ног.
- Пап, – протянул Мингус спустя минуту молчания. – Я за курткой пришел.
Успокаивая себя и заставляя дышать глубже, Ридус-старший сделал над собой усилие и улыбнулся внимательно разглядывающему его подростку.
- Сейчас вынесу. Подожди здесь.
- Пап, мне еще нужно кое-что из сумки… – неугомонный Мингус проигнорировал просьбу Нормана, проследовав за вернувшимся вглубь комнаты отцом, засыпая его на ходу интересующими в данный момент вопросами. – А ты чем там занят? Почему еще не одет? Почему так долго не открывал? Душ принимал?
Ридус не успел повторить свое требование оставаться на улице, когда услышавшая их голоса Сесилия, откинув с головы одеяло, присела на кровати и, сонно потянувшись, раскрыла рот, заставив Мингуса дернуться от неожиданности.