Поэтому нелегко вывести какие-либо специальные правила для определения типа компенсации в сновидениях. Ее характер всегда тесно связан с целостной природой индивидуума. Возможности компенсации бесчисленны и неистощимы, хотя с увеличением жизненного опыта некие базовые черты все же выкристаллизовываются.
Выдвигая теорию компенсации, я не намерен преподносить ее как единственно возможную теорию сновидения или утверждать, что ее посредством возможно полностью объяснить все особенности сновидений. Вообще сновидение – чрезвычайно комплексное явление, столь же широкое и непостижимое, как и явления сознания. Будет неуместным пытаться объяснить все проявления сознания с точки зрения теории исполнения желаний или теории инстинктов, а потому крайне маловероятно, что проявления сновидения поддаются такому же простому объяснению. Вдобавок нельзя трактовать проявления сновидения как сугубо компенсаторные и вторичные по отношению к элементам сознания, пускай принято думать, что для индивидуума сознательная жизнь значит куда больше, чем бессознательное. Пожалуй, это мнение следовало бы пересмотреть, ведь по мере углубления опыта приходит понимание того, что функция бессознательного в жизни психического обладает значением, которое мы пока, смею заявить, ценим не слишком-то высоко. Аналитические исследования (в первую очередь) все яснее показывают степень влияния бессознательного на сознательную психическую жизнь, причем существование и значение этого влияния ранее упускалось или недооценивалось. По моему мнению, которое опирается на многолетний опыт и обширные изыскания, значение бессознательного для общей деятельности мощности психического ничуть не меньше, вероятно, значения сознательной активности. Окажись я прав, следовало бы не только рассматривать функцию бессознательного как компенсирующую и дополняющую содержание сознания, но и трактовать содержание сознания как относящееся к единовременно сгруппированному бессознательному содержанию. В этом случае активная ориентация на цели и результаты перестанет быть исключительной привилегией сознания, распространится также на бессознательное, которое иногда сможет брать на себя функцию руководства по достижению цели. Соответственно, сновидение обретет ценность позитивной, направляющей идеи или цели, жизненно важный смысл которых будет значительно превосходить смысл единовременно сгруппированного сознательного содержания. Эта возможность подкрепляется consen-sus gentium [6], так как в суевериях всех времен и народов сновидения представали этаким возвещающим истину оракулом. Допуская здесь преувеличения и предрассудки, следует все-таки признать, что в подобных широко распространенных представлениях имеется крупица правды. Альфонс Мэдер [7] придает особое значение (перспективно-финалистское, если угодно) сновидениям как целенаправленной бессознательной функции, которая прокладывает путь к разрешению реальных конфликтов и проблем и пытается выразить их через символы, выбираемые как бы на ощупь [8].
Необходимо провести различие между перспективной и компенсаторной функциями сновидения. Последняя подразумевает, что бессознательное, рассматриваемое как дополнение сознания, привносит в сознательную ситуацию все те впечатления предыдущего дня, которые остались сублиминальными, – из-за вытеснения или потому, что им недостало интенсивности достичь сознания. Компенсация как саморегуляция психического организма должна быть признана целенаправленной.
С другой стороны, перспективная функция есть предвосхищение бессознательным грядущих сознательных достижений, нечто наподобие подготовительного упражнения, эскиза или небрежно набросанного плана. Ее символическое содержание порой предлагает способ разрешения конфликта, превосходные примеры этого приводит Мэдер. Существование таких перспективных сновидений отрицать невозможно. Было бы неправильно называть их пророческими, поскольку по сути своей они пророчествуют не больше, чем, скажем, медицинский диагноз или прогноз погоды. Это просто предвосхищающее комбинирование вероятностей, которое может совпасть с фактическим положением дел, но совсем не обязательно должно совпадать с ним во всех подробностях. Лишь в случае, когда налицо полное совпадение, можно говорить о «пророчестве». Нисколько не удивительно, что перспективная функция сновидения порой значительно превосходит возможности нашего сознательного разума; ведь сны возникают из слияния сублиминальных элементов и тем самым оказываются комбинацией всех тех впечатлений, мыслей и чувств, которые ускользнули от сознания в силу своей слабой проявленности. Кроме того, сновидения могут опираться на сублиминальные следы воспоминаний, которые более не в состоянии воздействовать на сознание. Поэтому применительно к прогнозированию сновидения нередко выглядят куда более предпочтительными, нежели сознательные мысли.