Сергей подобрался к стопке поближе, взял один листок, осмотрел. «Пожалуйста, заполните все поля, – венчала листок надпись, – пожелания с незаполненными полями рассматриваться не будут». Ниже шли строчки: «Ваше имя (игровое), Ваше имя (реальное), Номер эккаунта, e-mail», еще ниже – «Ваши пожелания», после чего шли ровные параллельные линии. Сергей хмыкнул и поискал взглядом ручку. Нашел связку остро отточенных карандашей, достал один, осмотрел. Сел на скамью, переложил тело Кира на колени, осторожно снял пиджак (изорванный и перепачканный до неузнаваемости), постелил его на скамейку рядом. Подумал и привязал рукав пиджака к ремню, после чего аккуратно переложил легонькое тело Кира на скамью. Аккуратно отпустил, придирчиво осмотрел. Но Кир проваливаться никуда не собирался, Сергей отвел взгляд и задумался, покусывая кончик карандаша. Приложил острие карандаша к бумаге, подержал, раздумывая. Потом быстро, размашистым почерком, написал: «Последний сноходец».
Писалось легко, словно текст уже был многократно обдуман и осмыслен, выпестован. Сергей временами переставал писать, прислушивался к ровному дыханию Кира, задумывался о чем-нибудь отвлеченном, а потом его взгляд падал на лист бумаги, и из-под острия карандаша снова непрерывным потоком лились строки. Сергею было хорошо знакомо это состояние – иногда текст приходилось вымучивать, по нескольку минут обдумывая каждое предложение, иногда эпизоды вписывались ровно, без особого напряжения, но и без азарта. А иногда – и такое нравилось Сергею больше всего – писалось так, что терялось ощущение времени, и Чесноков надолго выпадал из реальности, совершенно забывая об отдыхе и еде. Впрочем, в каком бы состоянии ни был написан тот или иной эпизод, на качестве текста это мало отражалось – все-таки Сергей был хорошим писателем.
Спроси его кто-нибудь, сколько времени прошло, Чесноков бы затруднился с ответом. От часа до суток. Глядя на стопку исписанных листов бумаги, можно было бы уточнить: от четырех до десяти часов. Сергей поставил точку, подумал и приписал внизу листа: «1941–2009. Западный фронт». Отложил карандаш (ничуть не затупившийся) и замер бездумно, уставившись застывшим взором куда-то в бесконечность. Из этого состояния его вывел негромкий стон сбоку. Сергей вздрогнул, вышел из оцепенения и перевел взгляд на Кира как раз вовремя, чтобы увидеть, как его тело соскальзывает со скамьи. Коротко выругавшись, Сергей попытался поймать Кира за плечо, но пальцы только впустую скребнули по дощатому полу.
– Черт, – сказал Сергей, приседая и непонятно зачем ощупывая пол ладонью, – вот черт! И что же теперь?
Встал, огляделся. Отцепил болтающийся на поясе пиджак, бросил его на скамью. Подошел к двери, потолкал, подергал – тщетно. Закрыл глаза и, твердя вполголоса: «Я знаю, что никакой стены здесь нет», попытался выйти в дверь. Не получилось.
– Где это мы? – сказал недовольный голос откуда-то сзади и снизу. Сергей быстро обернулся и увидел торчащую прямо из досок взлохмаченную шевелюру и два глаза под ней. Облегченно вздохнул и сел на скамью.
– Ну слава богу.
Кир хмыкнул и покрутил головой.
– И что случилось? Я помню ночной окоп, стрельбу, грохот всякий-разный, а потом ты в меня зачем-то из автомата шарахнул…
Сергей смущенно улыбнулся:
– Ну прости. Это я с испугу. Ты-то как? Не болит?
Кир мотнул головой:
– Я ж призрак. У меня ниче болеть не может.
Огляделся, заметил лежащий на скамье пиджак. Снова посмотрел на Сергея и высунул из пола руку:
– Подними меня. Надоело на цыпочках стоять.
Сергей быстро подошел к Киру, взял его за руку, потом сказал с сомнением:
– У тебя раны могут открыться…
Но Кир только фыркнул:
– Тяни давай.
– Погоди. – Сергей отпустил руку, обернулся к многострадальному пиджаку, снова привязал его к ремню и постелил на скамейку. После чего ухватил Кира за запястье, выдернул его из пола и усадил на скамью. Осторожно поднялся, сел рядом.
– Уф, – сказал Кир, поерзав на скамье, – а я уже испугался: очнулся, а ничего нет.
– Как это – ничего нет? – не понял Сергей.
– Вот так и нет. Темнота и пустота. Тут под полом – просто пустое пространство, которое никто не позаботился как-то разрисовать. Ладно хоть, что пространство под полом – тоже часть грузовика. Но вот пошел бы я в сторону, вместо того чтобы на месте попрыгать, – нехорошо бы вышло… Ты так мне и не сказал, где мы и что случилось.
Сергей, время от времени с беспокойством поглядывая на Кира, рассказал. Потом не выдержал и спросил: