Возвращаясь из Синая, израильские войска взяли Рафиах, отрезав египетские войска в Газе от метрополии. Но как раз в это время израильские ВВС сбили пять английских разведывательных самолетов, приняв их за египетские. Англичане реагировали крайне резко. Угрожая войной, они потребовали ухода израильтян также и из Рафиаха. Война с Англией отнюдь не входила в планы Бен-Гуриона. И это английское требование было принято.
6 января египетское правительство сообщило о своей готовности начать с Израилем переговоры о перемирии на острове Родос, где находился штаб нового посредника ООН Ральфа Банча.
Война с Египтом закончилась.
Эпилог, ставший прологом
12 января на Родос прибыла официальная египетская делегация для ведения переговоров с Израилем. Переговоры шли без особых осложнений под председательством Ральфа Банча. Основная трудность заключалась в том, что египетский народ ничего не знал о военном поражении в Эрец-Исраэль.
Одурманенный пропагандой, этот народ продолжал праздновать мнимые победы египетского оружия. Король Фарук понимал, что, узнай каирская чернь правду, — его растерзают.
Скрывать же правду становилось все труднее. Королем овладел страх. Он даже обратился к ненавистным англичанам, и те привели в состояние боевой готовности свои войска в зоне Суэцкого канала на случай буйства черни.
В Родосе египтяне были на все готовы. Они лишь просили включить в текст соглашения о перемирии какую-нибудь фразу, подтверждающую египетское присутствие в Негеве. Например, о функциях египетского коменданта в… Беэр-Шеве. Увидев изумление на лицах израильтян, египтяне поторопились разъяснить, что на самом деле комендант будет находиться в Эль-Арише. Эта глупость, разумеется, была отвергнута. В качестве компромисса Банч предложил демилитаризовать Эль-Уджу, после чего соглашение было подписано 24 февраля 1949 года.
Вслед за Египтом охотно подписали соглашение Ливан — 23 марта и Сирия — 20 июля.
Не так просто обстояли дела с Трансиорданией.
На иорданском фронте Израилю удалось защитить еврейскую часть Иерусалима — но и только. Уродливый самарийский выступ не был ликвидирован. И Хеврон, и Бейт-Лехем остались в руках легиона.
После разгрома Египта израильский генштаб приступил к разработке плана войны с Трансиорданией, получившего кодовое название «Око за око». Было решено использовать всю армию, численность которой достигала к тому времени ста тысяч человек, для захвата «треугольника» — всего центрального района Эрец-Исраэль до Иордана.
Приготовления шли полным ходом, но Бен-Гурион призадумался: следует ли вновь искушать судьбу, оказавшуюся столь благосклонной к израильтянам? И решил, что не стоит. К тому же Абдалла был реалистом. Он склонялся к идее мира и сотрудничества с евреями, и Бен-Гурион это учитывал.
Военные приготовления, однако, демонстративно продолжались с целью давления на Абдаллу. Израиль хотел получить ту территорию, которую оставляли иракцы, убиравшиеся восвояси. У короля были свои планы насчет этой небольшой, но стратегически важной территории.
Уловка тем не менее сработала. Абдалла решил лично договориться с евреями и пригласил к себе, тайно, разумеется, израильскую делегацию. На свидание с королем отправились Игаэль Ядин и Вальтер Эйтан.
Вот как описал Ядин встречу с королем:
«После обмена традиционными любезностями Абдалла преподнес нам подарок: великолепный, кованный в серебре, кинжал. Он и сейчас хранится в министерстве иностранных дел. Вальтер Эйтан позаботился о подарке для короля: старинное издание Танаха в переплете, сработанном мастерами художественной школы „Бецалель“. Раскрыв книгу, Абдалла потемнел от гнева: „Что это?!“
Оказалось, первая страница была украшена картой Эрец-Исраэль времен царя Соломона. „Что это?! — возмущался король. — Месопотамия, Египет!“
Мы с трудом вышли из положения, объяснив ему, что это карта времен царя Сулеймана.
Абдалла принимал нас в своих роскошных покоях. Справа от него сидел премьер-министр Туфик эль-Худа, слева — все члены кабинета. „Как поживает мой друг Шерток? — начал король. — Передайте ему привет.“ Потом спросил: „А как здоровье госпожи Голды Меирсон?“
Абдалла был в свое время слегка уязвлен тем, что ему пришлось вести политические переговоры с женщиной. Когда мы ответили, что госпожа Меирсон — теперь посол Израиля в Москве, он подмигнул и сказал: „Прекрасно, там ее и оставьте“.