Наш квартирный вор, не мешкая, перебрал в памяти эпизод за эпизодом все, что приключилось с ним в течение минувшего получаса. Ему стало жутко! Окончательно доконал его тот факт, что после ухода загадочных визитеров температура в гостиничном номере в считанные секунды переменилась. Мглистый холод, как по мановению волшебной палочки, уступил место благостному теплу.
– Чертовщина, – прошептал Виктор севшим голосом. – Чертов-щи-на! – повторил по слогам он, попятившись от двери к кровати и вслепую шаря по ней рукой в поисках своего кожаного чемоданчика.
В его голове, как колокола тревожного боя, звучали слова коротышки: «Советую вам в бодром темпе убираться отсюда».
Спустя очень непродолжительное время Виктор Павлов стоял в тамбуре общего вагона пассажирского поезда, идущего неведомо куда. Виктора пока решительно не волновало, куда именно. Он вскочил на подножку того вагона в самую последнюю минуту. Поезд уже отходил от перрона. Рядом с Виктором переминалась с ноги на ногу проводница вагона, жадно пересчитывавшая и разглаживавшая пачку мятых купюр, которую Виктор мгновением ранее выгреб, не глядя, из кармана своего пиджака и сунул ей в руки.
Сунул, прерывая ее разгневанный крик, когда коршуном кинулся на подножку первого попавшегося вагона в первом попавшемся поезде, как раз давшем в тот момент прощальный гудок и тронувшемся с места…
ПОПЫТКА АНАЛИЗА
Мы живем в климате страха перед Чужими.
В ночной подворотне поджидает нас группа хохочущих, безостановочно матерящихся подростков с обрезками труб в руках. Мы безропотно отдаем им наши бумажники, выворачиваем карманы. Нам на ум даже не приходит мысль идти на какие-то переговоры с ними, искать некое компромиссное решение.
Ибо они – Чужие.
В нашем понимании они даже не совсем люди, а нечто промежуточное между людьми и опасными дикими животными. Стайка маленьких волчат. Повадки у них – волчьи. Да и язык опять-таки волчий, убогий набор из восьми речевых сигналов, которыми, собственно, и исчерпывается весь русский мат…
На городской улице среди бела дня, визжа тормозами, останавливаются на полном ходу две легковые автомашины. Из них выскакивают амбалы с автоматами в руках. Короткими очередями они начинают стрелять друг в друга. Это называется разборкой двух конкурирующих мафиозных кланов.
Что остается делать нам, случайно оказавшимся невольными свидетелями перестрелки? Остается одно: упасть пластом на землю и ждать. Авось пронесет. Авось помилует судьба – шальные пули пролетят мимо нас.
И в этих обстоятельствах тоже категорически не может быть и речи о каких-то наших диалогах с участниками разборки, о попытках образумить их, остановить кровавую бойню.
Они – Чужие.
На сей раз уже не волчата, а матерые волки. Нелюди в почти буквальном смысле слова…
Чужие опасны всегда! Это аксиома.
Мы боимся Чужих. Мы ненавидим их.
Они – угроза нашему существованию.
Но вот что поразительно. Мы не испытываем решительно никакого страха перед другой породой Чужих, куда более, между прочим, грозной, нежели любые наши местные Чужие. Местоимение «мы» я использую здесь в широком смысле, не включая, однако, в него себя лично. Я-то хорошо осознаю весь специфический колорит ситуации, в которой все мы находимся перед устрашающими силами и потенциальными возможностями других Чужих.
Таинственные эти Чужие неуловимы и непобедимы. Мотивы их поступков всегда непроницаемо загадочны для человеческого сознания, а последствия их действий нередко катастрофичны для людей.
В своих статьях, книгах я уже не однажды и очень настойчиво обращал внимание на факты бесследных исчезновений наших соплеменников всех возрастов – от малых детей до глубоких старцев. Я приводил статистические данные, рассекреченные милицией вскоре после начала перестройки в нашей стране. Ежегодно в России словно бы растворяются в воздухе около десяти тысяч человек! Вдумайтесь в эту цифру. Бесстрастная статистика свидетельствует, в частности: наравне с прочими возрастными категориями каждый год в стране исчезает без следа около тысячи пенсионеров и пенсионерок… Куда же деваются те, кто исчезает?
Ограбление. Затем убийство. Потом труп закапывается в землю… Такой ход мыслей тут напрашивается, да? Но позвольте, ограбление и убийство – кого?
Престарелой бабки с нищенской пенсией?
Или другой вариант. Изнасилование, потом опять-таки убийство, а труп – снова в землю… Изнасилование – кого?
Пенсионерки?
Пусть милиция рассказывает сказки про возможные ограбления, изнасилования и убийства неимущих и престарелых кому угодно, но только не мне. Десятки тысяч дел об исчезновениях остались нераскрытыми. Они сданы в милицейские архивы.
В отличие от наших славных органов правопорядка, я всегда утверждал и продолжаю утверждать, что, по моей гипотезе, многие, даже очень многие из пропавших без вести суть никакие не сгинувшие невесть как и неведомо куда, а эвакуированные с Земли.
Их эвакуация – дело рук таинственных Чужих.
Эти Чужие в «случае вора В. Павлова» сами говорят – мол, мы проводим «эвакуацию с Земли кое-кого из местных жителей». Они бороздят наши небеса на своих «летающих тарелках». Они занимаются над Землей и на Земле некими малопонятными делами. В частности, хищным охотничьим оком высматривают из поднебесья кандидатов в эвакуанты. А потом удаляют избранный ими образчик из его естественной среды обитания. И помещают… Куда? Зачем? С какими целями? Что делают с ними там?
Неизвестно.
Помните эпиграф, предпосланный ко второй части этой моей книги? Родоначальник «науки о странных событиях», всемирно известный исследователь Чарльз Форт предположил с мазохистской усмешкой на устах: «Может быть, нас высоко ценят гурманы высших сфер?»
Что ж, все может быть.
Однако для меня куда важнее другое.
Возможные кандидаты в эвакуанты, как это ни странно, никак не желают осознавать себя таковыми. С кем бы я ни толковал на эту тему, кому бы ни рассказывал о феномене бесследных исчезновений людей, мои собеседники всегда реагировали на рассказы с веселым любопытством. В их глазах вспыхивал огонек жгучего интереса. Рассказы об исчезновениях излучали, насколько я понимаю, болезненное очарование для них.
Люди не желали примерять – пусть чисто теоретически – костюм такого происшествия на собственные плечи. На чисто подсознательном уровне все они несокрушимо были уверены: такое может произойти с кем угодно, но только не со мной!… Более того и хуже того, сплошь и рядом в беседах с людьми мне доводилось слышать их пожелания лично пообщаться с экипажами НЛО:
– Вот было бы здорово повстречаться со внеземлянами!
– Почему вы хотите встретиться? – спрашивал я.
– Потому что интересно, – следовал надменный ответ.
– Что именно интересно?
– Ну… – И тут мои собеседники обычно слегка терялись. – Ну, потолкуем о жизни на их планете. О том, чего они там достигли и как вообще живут…
– Другими словами, вы надеетесь, что экипажи НЛО, вытянувшись перед вами во фрунт, будут рапортовать о своих научных, в частности, достижениях. Спрашивается, с чего это вдруг?
– Ну… Э-э… Обмен информацией между представителями двух цивилизаций… Он же напрашивается в такой ситуации.
– Какой обмен? Какой, черт побери, информацией? Между какими цивилизациями? Вот вам, например, не приходит же в голову обмениваться информацией об устройстве примуса с вашей собакой или кошкой.
Даже если, допустим, вы найдете общий язык с собакой, псина все равно ничего не уяснит из ваших объяснений. Абстрактная оценка устройства того же примуса не вписывается в собачий образ мышления. С точки зрения собаки, люди – это боги. А примус – одна из опасных божественных причуд, абсолютно для собаки непостижимых… Между тем с биологической точки зрения собачьи мозги неизмеримо ближе к человеческим, нежели начинка инопланетных черепов – мозги операторов НЛО. И у собаки, и у человека – общее эволюционное прошлое.