Развернувшись, он со всех сил бросился к дому. Оказавшись возле стеклянной чаши, огляделся – рядом лежали несколько крупных окатышей. Подняв один из камней, размахнулся, и ударил по гладкому боку. Ударял снова, и снова. В конце концов голыш раскрошился в мелкую крошку после последнего удара, но на стеклянной поверхности не осталось ни малейшей царапины. Следующий камень постигла та же участь. Филипп впал в отчаяние. Схватившись за голову, отошёл в сторону, и тихо, сквозь сжатые зубы, завыл – ничего не получалось. Ноги ослабели, и он сел на земляной пол, покачиваясь из стороны в сторону. Закрыл глаза, постарался ни о чём не думать. Когда поднял веки, на глаза попался ржавый гвоздь, валявшийся на земляном полу. Подобрав его, вернулся к чану. Кокон, слегка подрагивая, завис внутри желтоватой жидкости. Протянув руку с зажатым в ней гвоздём, наугад ткнул острым кончиком в чан.
В тот же миг чан раскололся на три части, и когда они развалились, ардевос хлынул наружу, его облило им с головы до ног. Три сегмента цилиндра, покачиваясь, лежали вокруг каменного постамента, на котором до этого был установлен чан. Кокон остался в вертикальном положении, на небольшом расстоянии повиснув над полом. В одном из расколовшихся сегментов ещё были остатки золотистой жидкости. Встав на колени, Филипп принялся пить её, зачерпывая пригоршнями. После третьего глотка окружающее пространство стало иным. Мир вокруг переполнился нитями, мерцающими разными цветами. И тут он увидел освободившийся от стенок чана кокон вблизи – в самом его центре красно-оранжевым огнём светился витальный центр. Волокна начинались и исходили из этой сердцевины, сплетаясь на поверхности в бесконечном кружеве.
Филипп посмотрел на себя – восприятие постоянно менялось, он то видел своё тело – грудь, пояс, ноги и руки, и это всё тут же сменялось мягким овалом сплетённой копры, нижним заострённым концом стоявшую на полу, и тут же вновь меняясь на человеческое тело. Не раздумывая, подчиняясь некоему импульсу, он сунул руку в карман, и достал горсть семян Греналин. Покатал их на ладони, поднёс ко рту, и проглотил.
Затем приблизился к одному из осколков чана, дождался, когда увидел своё тело и, схватившись руками за края сегмента, резко бросился грудью на острый стеклянный край. Сознание пронзила острая, сокрушающая все чувства боль. Своего тела он больше не видел, только сплетения поверхности. Она не разрушилась, но вмялась, как раздавленное яйцо – на две не разъединённые половинки. Приблизившись к освобождённому кокону, начал наваливаться на него. Волокна раздавленной оболочки пришли в движение – они начали переплетаться с волокнами другого. Постепенно эти два светящихся эллипса слились, превратившись в одно целое. Сплетения засверкали, серебристая нить, тянувшаяся из его вершины, налилась новым светом. Так продолжалось недолго – поверхность начала пульсировать, кончики волокон «распушились», и эллипс начал подниматься. Через некоторое время он миновал перекрытие потолка, затем кровлю, и вскоре исчез, растворился в небе.
Глава 16. Сон
Глава №16. Сон
После пожара, случившегося в театре, прошло четыре дня. Не подавая никаких признаков жизни, Филипп Сёчин лежал на больничной койке, в отделении реанимации и интенсивной терапии, подключённый к системе жизнеобеспечения. На стене, в изголовье больничной койки, установленная на двух специальных полочках консоль все эти дни помогала ему поддерживать дыхание и слабый трепет сердца. Слышалось мерное тиканье газовых клапанов, ритмично пыхтел аппарат искусственного дыхания.
На исходе четвёртых суток Филиппу приснился сон – он сидел на песчаном пляже, опоясывающим берег озера. За его спиной просматривалась зелёная полоса хвойного леса. Ярко светило солнце, отражаясь дрожащими бликами на водной поверхности. От жары, разлитой в воздухе, спасала лишь лёгкая прохлада, приносимая ветерком с озера. Ни мыслей, ни воспоминаний о чём-либо в его сознании не было – он просто сидел на песке, опершись руками, устремив блуждающий взгляд вперёд. Из одежды – широкая белая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, брюки из тонкой, бежевого цвета ткани, на ногах – плетёные из тонких полосок замши мокасины. Где-то невдалеке было слышно птичье щебетание, и плавающее время от времени в воздухе жужжание незаметных глазу насекомых.
Почувствовав чьё-то лёгкое прикосновение к плечу, Филипп обернулся, и увидел перед собой маленькую девочку с рыжей шевелюрой. Заглядывая ему в лицо, девочка задорно улыбнулась, и спросила: