– Да нет же, я совсем не против, ты мне очень даже понравилась. Слушай, ну и историю ты мне поведала, я бы даже придумать такого не смог.
– А ты как проснёшься, возьми, да и книжку напиши. Вот как раз тебе на книжку и хватит. Да вдобавок ещё сам чего присочини.
– Надо подумать, идея интересная.
Помолчав немного, Сёчин спросил:
– Слушай, Гренка, а что всё-таки случилось с Филиппом, ты случайно не знаешь? Это ведь мой приятель. Мы с ним, правда незадолго до его исчезновения познакомились, но сдружились быстро. Хороший парень, это я сразу понял.
Собеседница замолчала, насупила бровки, и тихо сказала:
– Едва ли ты сможешь его теперь увидеть. Разве что во сне.
– Понятно, – также вполголоса ответил Сёчин.
– Изо всех Филиппов теперь только ты один остался. А теперь я ухожу, давай, пока! Может ещё увидимся! И не забывай – ты теперь должен книжку написать!
Девочка поднялась, и помахав рукой, побежала в сторону леса.
Глава 17. Осознание
Глава №17. Осознание
Первое, на что отреагировало пробуждающееся сознание – ритмичное хлопанье кислородного насоса. И ещё – тупая боль в районе горла. Завозились мысли: «Что происходит? В горле такая боль, и мешает, не проходит никак». Филипп открыл глаза: «Ничего не понятно, какая-то муть». Попытался кашлянуть – в трахее что-то давило и мешало глотнуть. Прозвучал знакомый басовитый голос:
– Филипчик, дорогой! Глазки открыл? Пришёл, однако, в себя, – и тут же громогласно прозвучало, – Сестричка! Кто-нибудь! Он глаза открыл и гукает! Подойдите!
Это был Иосиф, его ближайший друг и коллега. Он зашёл справиться о здоровье пострадавшего при пожаре товарища, узнать, как идут дела, и тут такое происходит – пришёл в сознание! А в палате уже суетились медсёстры, подошёл врач, что-то разглядел на мониторах, и негромко распорядился: «Да, убираем, ритм нормальный, похоже выскребся». Наклонился к лицу, ослепил фонариком, и добавил: «Реагирует тоже нормально. Нет, присоски пока оставьте, денёк ещё посмотрим». Девушка в круглом белом тюрбане на голове приблизилась к лицу Филиппа, и он дёрнул плечом, почувствовав в горле усилившееся давление, и сильную боль – из глаз сами собой потекли слёзы. Сестра ласковым голосом успокоила: «Трубочку убираю, сейчас легче станет, – и повернувшись в сторону, деловым тоном сообщила, – Доктор, посмотрите – реакция хорошая, вон, даже слёзки пошли, – в ответ прозвучало, – Эт тоже хорошо, вот тут добавьте, пусть поспит – утром ещё посмотрим, тогда и решим».
Всё вокруг посерело, веки сомкнулись, и Филипп снова заснул.
Очнувшись на следующее утро, первым, кого он увидел, вновь был Иосиф. Друг сидел возле кровати, одетый в халат, шапочку, и с тревогой всматривался в лицо очнувшемуся. Увидев, что тот пришёл в себя, осторожно спросил:
– О, Филипчик, очнулся? Ну как ты?
Первое, что заявил Сёчин при пробуждении:
– Я переделаю рассказ, и напишу роман о Загорье, уже знаю все сюжетные линии и героев. И перескажу при этом всё то, что с нами случилось. Дайте мне карандаш, пока из головы не вылетело.
– Конечно же, Филиппушка, обязательно напиши, а я завтра же поговорю с Исаком, он и редактуру сделает, и макет, и в типографии все вопросы решит, всё как надо устроит, он в этом деле – профессионал высшей пробы!
– А кто это?
– Да это давний мой дружок, в институте вместе учились, он книгоиздательством всю жизнь промышляет. Я тебе говорил про него, помнишь? Ты ещё тогда руками замахал – не хочу, не буду книжку рассказов делать! Помнишь?
– Да, точно, ты же мне говорил про него. Помню, Ося, помню.
– Ты как себя чувствуешь?
– Да вроде нормально. Это из-за пожара я тут?
– Ну да, из-за него, будь он неладен. Тебе доска там одна на голову упала, вот ты и выключился. Ну, а Лёва вытащил, вовремя подоспел, герой наш.
– Долго я тут?
– Да пятый денёк всего, ничего страшного. Все наши тебе привет передают, здоровья побыстрее набраться желают. Ты давай спи теперь, а я пойду, а то вон сестрички топором уже машут. Всё, выздоравливай!
Ещё через пару дней Филиппа перевели из реанимации в обычную палату, и почти сразу после этого появилась Зинаида. Немного приоткрыв дверь палаты, осторожно, кивком головы попросилась: «Можно?». На что Сёчин недоумённо воскликнул:
– Ты чего, Зинуля? Заходи быстрее! Сейчас, сяду поудобнее, поболтаем.
С тревогой заглядывая ему в лицо, стягивая с головы вязаный красный берет, исполнительница роли Корделии и Маши Троекуровой присела на стоявший рядом с кроватью стул: