отдохнуть. Я и не заметил, как мы проговорили несколько часов. На часах было уже без десяти десять. Зевнув, я на ватных ногах побрёл в комнату, которую мне выделил Урахара-сан. Зайдя туда, я ещё раз поблагодарил его за расстеленный футон. Я лёг на него и, укрывшись одеялом, умастился поудобнее. Тепло и уютно, почти как дома. А ведь, всего за один день, со мной столько всего произошло. Кстати, а почему мои силы шинигами не покинули меня? И, как по заказу, я услышал голос Дзангецу:
— Ичиго, рад снова тебя видеть, — а я как рад, ты даже не представляешь. Может он знает, как я здесь оказался?
— Ей, дядька Дзангецу, а как…
— Привет, Ичиго, — ну, конечно, а как же без него.
— Так, я хочу знать, почему мои силы шинигами не исчезли, и как я оказался в другой реальности, — громко и требовательно, сказал я.
— Твои силы шинигами не исчезнут, Ичиго, — голос Дзангецу, как впрочем, и всегда, отдавался эхом в моём подсознании.
— А почему не исчезнут, я разве не должен был заплатить за высвобожденное Гетцуга Теншоу? — не то чтобы меня не радовало, что я не потеряю свои силы, но какую тогда плату, мне нужно заплатить?
— А ты ещё не понял, Ичиго? Твоя плата — это память о тебе и всё что с тобой было или будет связанно. Твоя семья, друзья, знакомые, ты и твоё влияние на них было вычеркнуто из их судеб. Твои побеждённые противники живы, а Общество Душ, которое ты изменил, стало таким же, как и раньше. Ты вовсе не попал в другой мир, это мир изменился, — громогласно произнёс Дзангецу.
— Значит, я не смогу вернуть всё, как было раньше?
— Да, Ичиго, тебе придётся смириться с новой реальностью, — слова старика, как ножом по сердцу.
Мне стало так больно и горько и, конечно же, мой внутренний мир сразу затянулся тучами и пошёл сильный ливень. Чуть позже я верну всё на свои места, а сейчас, хочу пострадать в одиночестве. Покинув свой мир, из моих глаз хлынули слёзы. Я не хочу, чтобы меня забывали, я не хочу такую реальность. Почему у меня не могли просто забрать силу. Почему я должен лишаться всего, что мне дорого? Я, что мало сделал для этого мира, почему же ты мне так отплатил? Неужели, всё, что я сделал, было недостаточно, и ты хочешь ещё что-то от меня? Что тебе надо? Чёрт.
Ещё какое-то время я не мог успокоиться, слёзы всё никак не хотели переставать литься, а сердце снова и снова пропускало удары. Мне ничего не остаётся, кроме как привыкнуть, только мне нужно время. Но, зная мою непредсказуемую судьбу, у меня не получится привыкнуть. Рано или поздно появятся те, кого нужно победить. И, как бы я сильно не хотел оградить себя от всей этой жизни шинигами, я буду готов. А сейчас, спать. Наверное, стоит сходить в ту пещеру, где я очнулся. Может там смогу выяснить, почему я проспал шесть лет?
========== Пещера. ==========
Не смотря на бушующий рой моих мыслей, я спал очень крепко. Видимо, психологические переживания утомляют куда больше, чем битвы. А я, ещё думал, что вряд ли усну. Кажется, дождь в моём внутреннем мире прекратил литься, но тучи всё ещё остались. Сложно прийти в себя лишь за одну ночь. Принять то, что я больше не часть этого мира, очень трудно. Никогда бы не подумал, что подобное может случиться, и как назло именно со мной. Но, стоит ли говорить об этом Урахаре-сану? То, что моё исчезновение на шесть лет и все воспоминания обо мне цена за победу, даже я в это не верю. А уж, что говорить о других?!
Открыв глаза, я лежал не подвижно на спине и смотрел в потолок, думая о том, как я смог пропустить столько времени и ничего не помнить. Как раз таки, поэтому, я и хочу вернуться в ту пещеру, чтобы выяснить, что же, всё-таки, произошло. Я ведь, как-то оказался там, к тому же ещё и заперт. Приняв решение, я встал с футона и, убрав его, вышел в гостиную. Как оказалось, я не проспал завтрак, он горячим стоял на столе, и ждал меня.
— Доброе утро, Куросаки-сан, завтрак уже готов, — указывая на моё место, сказал господин Тессай.
Я, благодарно кивнув, сел за стол и пожелав приятного аппетита, принялся за еду. Урахара-сан, за время завтрака, постоянно поглядывал на меня, будто что-то пытался выяснить. И когда я допивал чай, он не выдержал и спросил:
— Куросаки-сан, а почему Вы сказали, что Вы временный шинигами? — я уже хотел ответить на вопрос, но он добавил, — я знаю, кто такие временные шинигами, но почему Вы назвали себя таковым?
— О чём Вы? — страх закрался в моё сознание. Этого ведь не может быть.
— Вы ведь полноценный шинигами, — чашка из моих рук выскользнула, и со звоном упала на стол, разливая содержимое. Он, от удивления расширил глаза. Я прекрасно понимаю его реакцию, потому что, сам немало удивился. Правда, помимо этого, я ещё испытал привкус горького отчаянья. Всё-таки, мир не справедлив.
— Ясно, — вставая из-за стола, я, немного шатаясь, направился на улицу, прихватив с собой фонарик, который, лежал у выхода, и дзанпакто.
В ушах звенело, а я, по инерции, шёл на то место, где вчера меня нашёл Урахара-сан. Мне сложно было свыкнуться с мыслью, что мир меня забыл, а тут ещё со своей смертью смириться нужно. А ведь и, правда, чего я ожидал? Меня не было шесть лет, за это время моё тело стало бы гниющим куском мяса и ничем более. Выходит, у меня не получится встретиться с друзьями, ну, точнее они меня не увидят.
Ударив ладонями по щекам, я более или менее пришёл в себя. Дойдя до пещеры, я включил фонарь и зашёл внутрь. Идя по коридору, и освещая стены, пол и потолок, я был в шоке. Много тюремных камер с деревянными дверьми, разбитые лампы, куча мусора, вода на полу, разбегающиеся крысы от света фонаря. Как в каком-то фильме ужаса. Я, наконец, дошёл до той комнаты, в которой очнулся. Посветив в дыру в двери, я, в полной мере, смог увидеть её. Эта комната больше походила на нору крота, неровные стены, осыпающийся потолок, а матрас, на котором я, не знаю сколько, пролежал, должен был быть белого цвета, но он в каких-то подозрительных пятнах. Запах и правда ужасен, я здесь простоял не больше минуты, а уже воротит. Не выдержав, я отошёл от моей тюремной камеры и направился дальше.
Ещё, метров пятьдесят ничего не менялось, а затем тупик, решётка закрывала проход, а замок висевшей на ней, прямо говорил, что за ней что-то интересное. Заметив с боку табличку, на которой было написано: «Для особо опасных». Я сорвал ржавый замок с петель и, толкнув решётку, она с противным скрипом пришла в движение, открывая проход. Посветив фонарём, я убедился, что там никого нет, и двинулся дальше. С первыми шагами, были лишь стены, а потом появилась первая тюремная камера. Решётки были вместо дверей, стены покрыты бетоном, и какие-то отверстия по всей поверхности, будто по команде оттуда что-то вылетит. Больших размеров царапины от когтей, и следы на решётках от зубок, говорили, что здесь держали взаперти, немаленьких размеров, нечто. Что здесь произошло?
Пройдя дальше, я видел такие же камеры, с такими же следами он когтей и зубок. Затем, почти, в самом конце, я увидел комнату, с железной дверью, а на ней надпись: «Главный исследовательский комплекс. Посторонним не входить». Исследовательский? Дёрнул за ручку, дверь без малейшего сопротивления открылась. А я, посветив фонарём, убедился, что в этом крыле пещеры, давно никого не было, это доказывает паутина и пяти сантиметровой слой пыли. Сделав шаг внутрь, я упорно пытался найти что-то. Пробираться сквозь паутину было противно. Хоть я не боюсь пауков, но ощущение сковывания мне не нравится, это заставляет меня чувствовать неловкость и уязвимость.
Комната была, как самый обычный кабинет. Стол посередине, кресло рядом, много шкафов, которые стояли под стенкой, а на полках много всяких папок, книг и бумаг. Мой взгляд притянула к себе коробка, стоявшая на одной из полок шкафа. На ней было написано: «строго засекречено». Эта надпись наоборот заставляет меня открыть её, поэтому я не стал сопротивляться и, подойдя к шкафу, взял её в руки. Поставив её на стол, я, не думая о последствиях, дунул на поверхность коробки, пыль мгновенно слетела с крышки и заполнила комнату. Я лихорадочно стал чихать, пытаясь выгнать пыль из своего носа, лишь, когда пыль осела, я смог вздохнуть с облегчение. Но, вместо воздуха мне в горло попала, уже порядком поднадоевшая пыль и я закашлял. Психанув, я сорвал крышку с коробки и, достав одну из десятка одинаковых папок, посветил на обложку и бегло прочёл, там было написано: «Дело номер 7». Положив папку на стол, я развязал шнур, и открыл её. Освещая фонарём листы, я читал содержимое: