Генрих был чрезвычайно влюбчив, а его жена королева Марго в этом ему ничуть не уступала. Заключив брак по политическим соображениям, они одинаково терпимо относились к внебрачным забавам друг друга. Генриху ничего не стоило спрятать у себя в спальне одного из воздыхателей Маргариты, дабы тот не столкнулся в опочивальне королевы со своим соперником. А Маргарите однажды пришлось принимать роды у одной из любовниц своего мужа.
Любовь Маргариты была опасней клинка и яда. Почти все её мужчины погибали при трагических обстоятельствах. На память она забирала себе сердца своих любовников. Под конец жизни она собрала внушительную коллекцию. Сама королева прожила долгую жизнь, оставаясь красивой и страстной женщиной.
Одним из последних фаворитов Маргориты был двадцатилетний дворянин Дат де Жюльен (самой Маргарите на то время было уже 53). Он был убит из ревности отвергнутым поклонником Маргариты, которому было 18 лет. Марго добилась казни убийцы и присутствовала на ней.
Польская графиня Елизавета Батори, жившая в XVI веке, в течение двадцати лет безнаказанно убивала своих крестьян. Суд над её подельниками состоялся 2 января 1610 года. Женщин-приспешниц сожгли, а мужчине отрубили голову. Главную виновницу громкое имя спасло от правосудия.
В своих дневниках Батори призналась в убийстве 650 человек.
Таким образом, самым массовым серийным убийцей в истории признана женщина.
Новое время
Король Фридрих Второй, правивший Пруссией в XVIII веке, однажды посетил городскую тюрьму Берлина. Заключенные один за другим припадали к королевским стопам, сетовали на злую судьбу и клялись в своей невиновности. Лишь один скромно стоял в стороне, не прося короля о помиловании.
«Ну а ты, обратился к нему король, — ты тоже попал сюда по по ошибке?» — «Нет, ваше величество, я несу заслуженное наказание. Я осужден за вооруженное ограбление».
Монарх немедленно приказал выпустить заключенного со словами: «Выгоните этого бандита, чтобы он не портил своим присутствием общество честных людей».
Вольтер одно время жил при дворе короля Фридриха Великого и пользовался его большим расположением. Как-то раз у Вольтера был немецкий генерал, автор записок о России, которые философ переводил на французский язык. В это время посыльный принес очередное произведение Фридриха, который обычно передавал свои труды Вольтеру с просьбой оценить их и поправить. Приняв королевскую рукопись, желчный француз сказал генералу: «Друг мой, нам надо теперь отложить нашу работу. Вот видите, король прислал мне в стирку своё грязное бельё. Надо его постирать».
Это ядовитое замечание стоило Вольтеру местечка.
Во Франции времен Фронды парижская чернь взбунтовалась. Кто-то пустил слух, что Королева мать с малолетним Людовиком IV покинули Париж, и теперь начнут осаду мятежного города. А ведь совсем недавно в Англии свергли монархию, казнили короля… Посреди ночи толпа с криком: «Где король?! Покажите нам короля!» — ворвалась в Лувр. Когда распахнулись двери спальни, Людовик притворился спящим. Все стихли, умилившись виду спящего ребенка, и отступили на цыпочках.
Через двадцать лет в парижском парламенте Людовик собственноручно вырвал из книги протоколов все листы, относящиеся к временам Фронды. Повернувшись к изумленным парламентским чиновникам он сказал свою знаменитую фразу: «Вы думали господа, что государство это — вы? Государство — это я!».
Однажды за обедом один из придворных философски заметил: «Мы все умрем», — и вдруг, поймав строгий взгляд Короля-Солнце, поспешил добавить: «Почти все».
Фаворитки при дворе Людовика IV представляли собой особый государственный институт, поддержание которого требовало огромных денег. Однако король считал, что это не выброшенные деньги. По этому вопросу у него была своя теория: идеальной женщины на свете нет, следовательно нужно «дотягивать» ту, которая есть, а чем выше идеал, тем больше на это требуется денег. Он полагал, что монарха запомнят по землям, которые он завоевал, по дворцам, которые он построил, и по женщинам, которых он любил. Он постарался чтобы всё это было на высоте. Король-Солнце был очень любвеобилен, но и к вопросам любви он подходил по-государственному. Я всем приказываю: «если кто заметит, что женщина забирает власть надо мной, пусть сразу меня об этом предупредит. Мне достаточно 24 часов, чтобы от неё избавиться», — говорил он придворным.