Лес у нашего порога здесь, в Нью-Гэмпшире, характерен для растительности по всем Соединенным Штатам, за исключением самого запада и юга. Духи описанных нами деревьев были довольны своим существованием и наслаждались им в полной мере. Им нравится стоять на земле и чувствовать, как солнце изливает на них свой свет, а ветер дует сквозь их листву. Это даёт им такое ощущение, как будто они танцуют. Деревья любят ветер и даже бурю, ибо это доставляет им некоторое возбуждение, когда они прямо и твердо стоят, а буря их раскачивает. Им не нравится, когда их валит ураган, но они воспринимают это философски, для них это как битва, в которой одному или нескольким суждено пасть, ибо для них это естественный конец жизни. Буйная растительность вокруг них жива и богата феями. Снующие вокруг животные заняты своими делами и развлечениями, а деревья принимают во всём этом участие, интересуясь малейшими подробностями жизни леса и ощущая приятное чувство ласковой заботы обо всех растениях и животных, ведь в конце концов это деревья делают всё это возможным.
Естественно, в подобных лесах жизнь фей особенно богата. Здесь есть все те виды, которые мы видели в саду, с небольшими отличиями, поскольку жизнь в лесах отличается от жизни в садах. Здесь больше разновидностей фей. Например, есть крохотные ребята высотой примерно в тридцать сантиметров насыщенной золотисто-коричневой окраски, обладающие столь же смутными человеческими чертами, как у духов деревьев. Лицами они больше похожи на маленьких обезьянок, чем на людей, и живут во мшистой части леса, присматривая за папоротниками и мхами. Затем есть множество маленьких гномов коричневой с золотым разновидности, уже упоминавшейся раньше, как и некоторое количество насыщенно-голубых фей ростом почти в полметра, бесшумно передвигающихся в подлеске. В ручейках есть и немного водных фей. Это небольшие худощавые существа, выглядящие подобно прозрачной бледно-голубой воде и имеющие вполне человеческий облик, хотя ростом всего 25-30 сантиметров. Пресноводные феи, похоже, никогда не бывают такими полными и даже пухлыми толстячками, как те, что населяют моря. В многочисленных озерах и прудах имеется тот же вид водных фей, но они заметно больше, 50-60 сантиметров в высоту. Но в пресноводных водоёмах никогда не бывает так много фей, как в море, которое представляется их древним родным домом. Там и сям в лесах встречаются феи, которые по своему статусу соответствуют ангелам и имеют человеческие размеры и формы, полностью окрашенные в жёлтый и зелёный цвета. Они помогают управлять жизнью леса. Ангел присматривает за всем – за феями, холмами и потоками воды, которые составляют часть его жизни и вверены его попечению. Он является важной и могущественной личностью, и долина так же является частью его тела, как ствол дерева является телом духа дерева, за исключением того, что в данном случае ангел обладает столь сильным разумом и эмоциями, как наши, являясь таким же разумным существом, как и мы, если не более. Принимая форму, он выглядит, как прекрасное человеческое существо, гладко выбритый юноша с тонкими тёмными волосами и властным орлиным лицом; при этом его тело обернуто в приятный яблочно-зелёный цвет. Жизнь леса и долины полностью проникнута его присутствием.
Я завершу эту главу описанием замечательного леса в северной Калифорнии – не тех знакомых нам парков южной и центральной Калифорнии, а девственного леса, являющегося первоначальной растительностью северной части этого штата. Это древний уникальный лес гигантских секвой. Эти секвойи производят очень сильное впечатление – чувствуешь, что они такие древние и видели столько веков, что знают тайны жизни. У каждой есть выраженная индивидуальность. Один из духов деревьев выглядел как высоченный американский индеец красного и золотого цветов, будто отлитый из бронзы. Одним только почти десятиметровым ростом он производил впечатление. У него тёмные, как точечки, глаза и грубые чёрные беспорядочные волосы; он нёс с собой чувство власти, спокойствия и безмятежности духа, много повидавшего в жизни, её перемен и шансов, которые она предоставляет. Это огромная страна покрыта ими, и лесные феи, выглядящие несколько странно, отлиты в той же форме, что и эти духи деревьев. Они тоже похожи на индейцев или выглядят как странные карикатуры на индейцев, с орехово-коричневыми лицами, маленькими чёрными глазками и теми же красно-золотыми телами. Даже они высоковаты для фей – метр или чуть больше. Над всем этим царит чувство огромной древности. Есть небольшое разнообразие, но эти два типа очень многочисленны. Духи деревьев и в некоторой степени даже феи вместе достигли немыслимо возраста. Некоторым деревьям тысяча, две, или даже три тысячи лет, и их жизнь сосредоточена на их верхушках – в гораздо большей степени, чем у обычных деревьев. Они испытывают некоторое отчуждение не только потому, что принадлежат давно прошедшим векам, но и потому что они столь огромны. Они видели бесчисленных людей, проходивших под ними, видели, как бесчисленные вещи рождались и умирали, так что для них всё существующее – всего лишь временное и преходящее. С ними очень трудно общаться, потому что их мысли связаны с отдалёнными веками и событиями, и им требуется время, чтобы заинтересоваться новыми вещами.
Феи однако были рады со мною поговорить; особенно им хотелось узнать об автомобилях, их съедало любопытство – их очень интересовал этот механизм и его применение. Им представлялась столь забавной идея людей сидеть в небольших прямоугольных ящиках, чтобы передвигаться, ибо их представление о движении – это полёт. Они всегда знали, что люди ходят, и считали их медленными, но машины они считали чем-то особенным. Феи и деревья скорее негодовали из-за дорог, которые проложили через их страну, даже хотя в этом месте деревья и не рубили для их постройки. В то же время им была интересна новая (для них) цивилизация. Если бы мы могли только представить, какой, должно быть, была жизнь этих деревьев! Феи и животные все жили вместе и помогали друг другу, как было естественным на протяжении тысяч лет, а у осеняющих их деревьев была странного рода внутренняя общественная жизнь.
Духи деревьев обычно выходили из своих вершин, чтобы посмотреть на мир и пообщаться друг с другом о своих наблюдениях. Они рассказывали друг другу о людях, которых видели, но у них не было такого чувства, что эти древние расы были для них чужими, насколько чужой для них является наша современная цивилизация. В те отдалённые времена люди и деревья понимали друг друга и приветствовали друг друга при встрече. Было странно это наблюдать, когда одно из деревьев вызвало для меня в памяти такую сцену из прошлого. Они ценили это общение с человечеством прошлого и сомневались относительно будущего, но за тысячи лет опыта они научились тому, что даже жизнь и смерть уходят, так что своего конца они ожидают философски.
Если бы каждый из нас мог пойти в лес, увидеть и понять этих существ, то мы лучше бы понимали духовную силу самой жизни, которая в конце концов является сущностью религии. Они такие необычные, великолепные, благородные и отстранённые существа! Если бы я только могла передать какое-то представление о том, что они говорят и думают о своём прошлом! Но безмерно трудно передать качество лесной жизни, которой живут эти духи деревьев! От жизни клеток в их собственных стволах они узнают о трудностях выживания. Они видят окружающую их жизнь и близко знакомы со смертью, так как деревья рядом с ними часто падают и умирают от удара молнии. Но как и феи, благодаря всему этому опыту деревья знают, что жизнь никогда не умирает и никакая жизнь не пропадает зря.
Поскольку деревья не могут перемещаться, мы думаем о них, как об обладающих меньшим жизненным опытом, но в этом-то мы и ошибаемся. Учишься не метаниями туда-сюда, а принимая в себя внешний опыт и тем чувствуя пульс жизни, бьющийся внутри. Человечество пытается убежать от страдания. Когда идёт дождь, мы ищем укрытие, когда приходит смерть, мы стараемся на неё не смотреть. Деревья позволяют жизни пульсировать сквозь них и стараются выдерживать её. Они – самые большие реалисты, каких я только знаю, а эти великолепные старые великаны – цари всех деревьев.