— Знаешь что, Юджин? — прошептал он, выкатив глаза. — Не нравится мне эта затея, ох, как не нравится!.. И учения тоже не нравятся. Я не знаю, что там, наверху, стряслось, но что-то явно произошло… Люди какими-то другими в последнее время стали, не замечал?.. На днях получил приватный «факс» от соотечественника — он на севере, как и я, по контракту служит — так вот, он сообщает о странных галлюцинациях, которые стали его преследовать… Сначала ему только снилось это по ночам, а потом и средь бела дня… Представляешь: видит он кровь на своих пальцах — но только он, и никто больше!.. Месяц назад застрелился мой кузен — служил в блиндерах. В предсмертной записке на имя командира сообщил, что не может больше давить гусеницами живых людей!.. И никто ничего не знает, потому что командование пресекает все слухи на корню!.. Говорят, в соседнем полку, у артиллеристов, офицеров собирали вчера на экстренное совещание, но предварительно взяли с них подписку о строжайшем неразглашении… Мне уже и самому начинает Бог знает что лезть в голову!.. Лес здесь вроде бы подозрительный, нет? Ты это… би керфл, Юджин! Может быть…
Тут ротный вдруг так же неожиданно, как и начал говорить, замолчал, резко повернулся и пошел, не выбирая дороги, прямо через кусты.
Вот тогда-то до меня, наконец, дошло: предстоящий выход на задание мне почему-то было не по душе, аж озноб по всей коже драл наждачной бумагой…
А потом был вылет. В неизвестность, в ночь, в тыл врага, как писали в книгах о давней — и слава Богу, последней — мировой войне.
Надо сказать, что полковник Калькута сделал все для того, чтобы мы чувствовали себя как перед отправкой на реальное боевое задание. Он примчался на аэродром в своем заляпанном лесной глиной «рейнджровере» на воздушной подушке, с выключенными фарами, как раз в тот момент, когда мои ребята перекуривали у края взлетной площадки, попирая правила светомаскировки. Члены экипажа транспортного «джампа», сердитые из-за того, что по нашей милости им приходилось лететь в ночь, шныряли под брюхом и в разверстом чреве «борта», обсуждая какую-то мелкую, судя по их словам, неполадку. Правда, при этом они почему-то то и дело били кувалдой по бронированному металлу, громко советуя друг другу: «Ломиком, ломиком эту заразу подцепи, мать твою!»…
Бригадный коммандант извлек себя из машины и тут же устроил группе разнос за курение в неположенном месте. Мне было объявлено замечание.
Затем Калькута провел тщательный осмотр экипировки. Вдруг выяснилось, что личный состав не оснащен индивидуальными дозиметрическими приборами. После ураганного словесного артналета Бригадного мне был объявлен выговор. Откуда ни возьмись, из темноты воздвиглась фигура зама по снабжению, и всего через четверть часа каждый из нас имел при себе «идепешку» образца двадцатилетней давности. Я думал, что полковник явно перебарщивает: ну какое радиоактивное заражение местности могло произойти на учениях?..
Потом комбриг громогласно объявил, сделав в темноту приглашающий жест:
— Внимание, милитары! Разрешите представить вам господина Рамирова, который будет сопровождать вашу группу на задании.
Из «рейнджровера» выкарабкалась и приблизилась к нашему куцему строю чья-то неразборчивая фигура. Небольшого роста, за спиной виднеется уродливый вещмешок. Вместо приветствия фигура нервно кашлянула и смущенно кивнула — не то полковнику, не то нам, всем сразу.
— Но, мой полковник… — начал было я.
— Имеется соответствующий приказ командования, — предупредил мой протест Калькута.
— Ну, елки-палки! — в сердцах воскликнул я.
— Отставить разговорчики, лейтенант Бикофф! — рявкнул бригадный. — Дело в том, что господин Рамиров является…
В этот момент двигатели «джампа», наконец, недовольно взревели, словно жалуясь на свою нелегкую службу, и я лишился напрочь слухового восприятия. Оставалось только строить догадки, что за птица этот самый Рамиров, если уж он умудрился влезть в доверие к начальству за считанные часы до вылета на задание. Штатских давно уже не подпускали к милитарным делам на расстояние выстрела из гранатомета (хотя они всегда были не прочь сунуть в армию свой нос), а от Рамирова так и разило гражданским духом…
А что, если мне таким образом навязывают замаскированного под штатского Посредника? Подобные трюки, кажется, уже имели место на прошлогодних учениях… Ну да, и как это до меня сразу не дошло? Должен же кто-то оценивать наши действия от начала до конца!
Рев двигателей внезапно утих, и я расслышал окончание напутствия полковника: