Рамиров озадаченно заморгал.
— Насколько я понял, вы мне не верите, лейтенант, — полуутвердительным тоном произнес он. — Славно… Ну, а почему?
— Ведете себя подозрительно, — вставил Артур-«Большой Камень».
— Это как? — Рамиров окончательно растерялся.
— Вот если вы — настоящий журналист, — с невинным видом начал разъяснять Канцевич, — то должны расспрашивать нас, что больше всего нам запомнилось за время службы в армии, рискнули бы мы помериться силой с киносуперменами, мечтаем ли мы вернуться на «гражданку» и как зовут наших любимых девушек…
Все опять рассмеялись, даже сам Рамиров не удержался от улыбки.
— Да будет вам, черти! — воскликнул он. — Если так хотите, то вопросик ко всем вам у меня все-таки найдется. Не для опубликования, а так, ради понимания… Вот многие там, — он неопределенно мотнул головой, — «на гражданке», как вы говорите, считают вас… ну, не совсем нормальными, что ли… Судите сами: у молодого парня все впереди — и жизнь, и учеба, и карьера, и делание денег, и женитьба, в конце концов! Он же вдруг перечеркивает столь соблазнительные перспективы и идет на ближайший призывной пункт, да еще вербуется не куда-нибудь в пехоту, а в десант, в спецназ, в морскую пехоту!.. Что толкает его на это, кто мне может сказать?
Некоторое время все молчали.
— Ну, как же? — первым растерянно сказал Ромпало. — Защита Сообщества… это самое… — священный долг каждого ситуайена…
Корреспондент усмехнулся.
— Допустим, — вежливо сказал он. — Патриотические побуждения — это понятно… Но я ни за что не поверю, что все вы надели военную форму лишь по этой причине!
Ребята явно смутились, даже балагур Одессит делал вид, будто ему во что бы то ни стало надо выяснить: доберется ли божья коровка до кончика соломинки?
— Знаете, Ян, — сказал вдруг, вздохнув, Бык, — вообще-то мои парни на такие темы говорить не любят, так что лучше я попытаюсь объяснить вам… Чем привлекает юношу армия? Да тем же, чем любого мальчишку привлекает море, небо, космос! Там, где есть или могут быть трудности и приключения, нужны настоящие люди, а не… хлюпики! И мальчишка стремится туда, чтобы стать настоящим мужчиной, настоящим человеком!.. А что касается тех критиканов, на которых вы намекнули… Они только и могут осмеивать да критиковать из-за угла воинскую службу. Потому что она трудна и требует зачастую самопожертвования, а они на это не способны, вот и называют нас, милитаров, примитивными!..
Лейтенант вошел в раж, как какой-нибудь депутат в Европарламенте. Видно, накипело в его душе нечто свое, кровное…
— А что касается стремления призывников попасть в спецвойска, — продолжал он, — то и это можно объяснить. Ведь служить в десанте — значит уметь многое: и прыгать с парашютом, и выходить победителем в рукопашной, и ориентироваться на местности, и выживать в любых условиях… Естественно, что подобный «высший пилотаж» и привлекает ребят.
Он умолк и демонстративно покосился на часы, но Рамиров оказался занудливым типом.
— Не хочу сейчас с вами спорить, Женя, — вполголоса проговорил он, — но мне кажется, вы в какой-то степени идеализируете наших… э-э… призывников. Романтика — это хорошо… Но всегда ли молодежь, особенно в наше время, руководствуется только романтикой? А, может быть, основная масса молодых людей просто-напросто насмотрелась боевиков? Может, их влекут в армию не жажда приключений и не желание быть полезным Отечеству, а поклонение культу силы? Вот вы говорите: чтобы стать настоящим человеком… А где и как провести грань между так называемым «хлюпиком» и этим самым «настоящим человеком»? И не породит ли в еще не окрепшей душе желание стать сильнее других иное стремление — безнаказанно расправляться со слабыми, «хлюпиками»? Вот чего я опасаюсь, и все это не так-то просто, как вы думаете!
— На самом деле это не так и сложно, — быстро возразил Бык. — Зачем усложнять очевидные истины?
— И еще один вопрос в заключение нашего диспута, — попросил Рамиров. — Считаете ли вы, что это нужно — делать вид, будто вы воюете на этих учениях?
— Вообще-то, — сказал Ромпало, — какая это, к чертям собачьим, война? Сидим тут, как… — Ефрейтор-мор явно затруднился в выборе сравнения.
— Как у тшерта на кулитшках, — с готовностью подсказал Плетка.
Все опять захохотали.