Через секунду я оказался на скользкой, воняющей соляркой и ржавчиной броне бэтээра. Как и полагается вежливым, цивилизованным воинам, я постучал в запертую изнутри крышку люка. Правда, стучать пришлось прикладом СГСа, но иначе экипаж не услышал бы меня.
Крышка приоткрылась, и в люке показалось перекошенное от возмущения лицо, обрамленное кожаным шлемом. Судя по его нецензурному восклицанию, приветствовать гостей — пусть даже незваных — лицо в детстве не учили, и я постарался восполнить этот пробел в воспитании. Выстрелом, разумеется — психологических средств в тот момент у меня под рукой не было.
Потом я очутился внутри бронетранспортера. Командир экипажа в чине старшего лейтенанта уже судорожно тащил из кобуры свой табельный пистолет, бортстрелок тянулся и все никак не мог дотянуться, горемыка, до стойки, где хранился его автомат, а механик резко дал по тормозам, чем еще больше затруднил задачу срочного вооружения экипажа.
— Спокойно, ребята, — крикнул я, стараясь перекричать рев мощного движка с турбонаддувом. — Не следует раньше срока торопиться в рай!
И показал своим новым знакомым зажатую в кулаке вакуумную гранату, предварительно удалив из нее чеку. На мой взгляд, объяснений больше не требовалось, но они считали иначе.
— Чего ты хочешь, придурок? — просипел, побагровев, старлей.
— Всего лишь вертолет, — кратко пояснил я.
Я говорил чистую правду, но они мне не поверили.
— Тогда ты не туда попал, — сказал командир БТРа. — Это бронетранспортер, дурак ты этакий, а не вертолетный отряд!
— Я вижу, вы ребята с юмором, — сказал я, разжимая пальцы ровно настолько, чтобы мои собеседники побледнели. — Даже жалко отправлять вас на тот свет… Если не хотите этого — тогда свяжитесь по рации со своим командиром и попросите его прислать к вам вертолет для срочной эвакуации тяжелораненых.
— А если он пошлет меня на определенное количество букв? — ощерился старший лейтенант.
— Да мне до лампочки, что и как ты будешь объяснять ему, но только не позднее, чем через полчаса над нами должен зависнуть вертолет и спустить трап… Ты все понял?
Минут десять, не меньше, командир БТРа беседовал с неведомыми начальниками поочередно. При этом ему пришлось употребить весь имевшийся у него запас красноречия — в том числе и такого, от которого краснеют уши у дам. Он кого-то умолял, кого-то обругал, на кого-то пообещал пожаловаться по команде…
Факт, как говаривал наш приятель Одессит, состоялся: вскоре послышался приближающийся рокот вертолетной турбины. Я приоткрыл люк, чтобы выглянуть наружу.
Над лесом степенно разворачивался, снижаясь до бреющего полета, пятиместный «Ягуар» санитарной модификации.
Стрельба вокруг, оказывается, уже прекратилась, и я увидел, как милитары противника тащат куда-то за руки и за ноги неподвижные тела моих дружков: Олега Гаркавки, Васи Ромпало и Пшимафа Эсаулова… Спасибо вам, бойз: ценой своей жизни вы обеспечили мне возможность продолжать выполнение задания, и теперь все будет зависеть от одного меня.
Тут вдруг в голове у меня как бы что-то заклинило.
«Задания? Какого еще задания?», мысленно удивился я.
«Отвлечь преследование в сторону вертолетной площадки», сказал на прощание лейтенант. Он действительно сказал так, или мне это почудилось?
Но ведь наша группа выполняет совсем другое задание! Не на войне же мы, в конце концов!.. Не на войне?!
Я протер свободной рукой глаза, и мне померещилось, что нет никаких трупов вокруг, что не горят жарким пламенем деревья после боя и что Гаркавка, Белорус и Эсаул, возбужденно размахивая руками, что-то доказывают худощавому Посреднику в окружении ехидно улыбающихся милитаров «южных»…
Я помотал головой, и непрошеное видение исчезло.
Нет, все-таки это была война, а на войне мертвые не оживают. Что со мной? Психологический ступор какой-то, что ли?..
Командир бронетранспортера между тем успел установить прямую связь с вертолетом, и по его наводке пилоты спустили над нами трап-лифт.
— Счастливо оставаться, — сказал я экипажу, выбрался из люка и ухватился за трап.
Сработала автоматика, и меня швырнуло на высоту пятиэтажного дома. Тем не менее, во время подъема я успел разжать пальцы, и когда шагнул в кабину, внизу прогремел такой оглушительный взрыв, что вертолет подбросило ударной волной и несколько секунд качало, как лодку на морской зыби.
В салоне вертолета меня встречал бледный борт-ассистент с пистолетом наготове. Однако, стрелять в меня он не стал, а попытался сначала уяснить, что же происходит. Это было ошибкой, за которую я наказал его, выбросив в открытый люк.