Таким образом, ясно, что нужна партия пролетариата - организующая сила в стихийной революции народных масс. Но из признания этого отнюдь не становится яснее о вопрос о форме организации, о степени организации самой этой партии. Обладая историческим опытом, которого, естественно, не имели ни Ф. Энгельс, ни К. Маркс, мы должны совершенно по-новому рассмотреть этот вопрос (дальше, когда речь пойдет о письме Ф. Энгельса Терцаги по поводу "авторитета" мы поймем, что многое из этого "нового" всего лишь хорошо забытое старое). Например, в условиях диктатуры олигархии госкапитализма возможна только нелегальная организация. Но мы не знаем "когда начнется" через год или через двадцать лет, а за такой срок нелегальная организация неизбежно выродится не только организационно, но и по духу - в организацию заговорщиков, что и произошло с большевиками. Волей-неволей нелегальное существование с неизбежной конспирацией и централизацией, отсутствием внутренней демократии, ведет к этому. Нелегальная структура в легальной, дозволенной властями организации, ведет к тому же. Таким образом, либо социалистическая революция в условиях госкапитализма неизбежно распадается на два этапа - первый: свержение олигархии и установление равновесия сил в виде временной ограниченной демократии, организация в этот период партии и затем взятие этой партией власти - мирно или насильственно, либо народ сам во время революции организуется так, что будет обеспечена победа социалистической революции. И это тоже будет партией. Как конкретно это произойдет (не говоря уж о том, как конкретно это произойдет в каждой стране ), сказать заранее невозможно. Но даже, если какие--то горячие головы и организуют нелегальную партию, я думаю, после революции или во время нее народ власть им не передаст - во всяком случае в том виде, в каком эта партия дойдет до этой революции, тем более, что партия пролетариата, а теперь и "суперпролетариата", т.е. всех трудящихся, фактически 99% всего народа, имеет уже готовую политическую форму, открытую французскими рабочими в виде Парижской Коммуны и переоткрытую затем русскими - в виде Советов.
Отсюда вытекает следующий вопрос - нужны ли политические партии при социализме. Видимо их заменят открытые, максимально демократические объединения, но это будет уже совсем другое явление, ничего не имеющее общего с политическими партиями в нашем нынешнем "доисторическом" представлении.
2. Переходный период
"Но раз понята их (производительных сил - Н.С.) природа, они могут превратиться в руках ассоциированных производителей из демонических повелителей в покорных слуг... Тогда капиталистический способ присвоения, при котором продукт порабощает сперва производителя, а затем и присвоителя, будет заменен новым способом присвоения продуктов, основанным на самой природе современных средств производства: с одной стороны, прямым общественным присвоением продуктов в качестве средств для поддержания и расширения производства, а с другой - прямым индивидуальным присвоением их в качестве средств к жизни и наслаждению.
Все более и более превращая громадное большинство населения в пролетариев, капиталистический способ производства создает силу, которая под угрозой гибели вынуждена совершить этот переворот. Заставляя все более и более превращать в государственную собственность крупные обобществленные средства производства, капиталистический способ производства сам указывает путь к совершению этого переворота. Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность, но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство. Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое движется в классовых противоположностях, было необходимо государство, т.е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, значит, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество или феодальная зависимость, наемный труд). Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, насколько оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество: в древности оно было государством рабовладельцев - граждан государства, в средние века феодального дворянства, в наше время - буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, когда не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы, которые проистекают из этой борьбы, - с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества - взятие во владение средств производства от имени общества, - является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другой излишним и само собой засыпает. На место управления людьми становится управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не "отменяется", оно отмирает. На основании этого следует оценивать фразу про "свободное народное государство", фразу имевшую до известной поры право на существование в качестве агитационного средства, но в конечном счете научно несостоятельную. На основании этого следует оценивать также требование так называемых анархистов, чтобы государство было отменено с сегодня на завтра."
А теперь посмотрим, что говорил по этому поводу В.М. Ленин. Каждый желающий может узнать об этом более подробно в 33 томе его полного собрания сочинений, я приведу здесь только две цитаты: "Отмирает после этой (социалистической - Н.С.) революции пролетарское государство или полугосударство." " Мы все знаем, что политической формой "государства" в это время (после социалистической революции - Н.С.) является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов, бесстыдно искажающих марксизм, не приходит в голову, что речь идет здесь, следовательно, у Энгельса, о "засыпании" и "отмирании" демократии. Это кажется на первый взгляд очень странным, но "непонятно" это только для того, кто не вдумался, что демократия есть тоже государство и что, следовательно, демократия тоже исчезает, когда исчезает государство."
Это - "мы все знаем" - просто великолепно, особенно, если учесть, что после 25 октября 1917 года "мы все" об этом уже "не знали", также как великолепно на фоне всего вышесказанного Лениным блеяние "выдающихся марксистов-ленинцев" о "всемерном расширении социалистической демократии", в то время как она должна отмирать, если мы действительно имеем дело с социалистическим обществом. Как бы ни изворачивались эти господа, но их ослиные уши олигархов торчат отовсюду. "Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором." "Парижская Коммуна, разумеется должна была служить образцом всем большим промышленным центрам Франции. Если бы коммунальный строй установился в Париже и второстепенных центрах, старое централизованное правительство уступило бы место самоуправлению производителей и в провинции. В том коротком очерке национальной организации, который Коммуна не имела времени разработать дальше, говорится вполне определенно, что Коммуна должна была стать политической формой даже самой маленькой деревни и что постоянное войско должно быть заменено и в сельских округах народной милицией с самым непродолжительным сроком службы. Собрание делегатов, заседавших в главном городе округа, должно было заведовать общими делами всех сельских коммун каждого округа, а эти окружные собрания в свою очередь должны были посылать делегатов в национальную делегацию, заседавшую в Париже; делегаты должна были строго придерживаться mandat imperatif (точной инструкции) своих избирателей и могли быть сменены во всякое время. Немногие, но очень важные функции, которые оставались бы тогда еще за центральным правительством, не должны были быть отменены, - такое утверждение было сознательным подлогом, а должны были быть переданы коммунальным, то есть строго ответственным чиновникам. Единство нации подлежало не уничтожению, а, напротив, организации посредством коммунального устройства. Единство нации должно было стать действительностью посредством уничтожения той государственной машины, которая выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой от нации, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь паразитическим наростом на теле нации. Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества. Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в Коммуны, для того, чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит для этой цели всякому другому работодателю. Ведь известно, что предприятия, точно так же как и отдельные лица, обычно умеют в деловой деятельности поставить подходящего человека на подходящее место, а если иногда и ошибаются, то умеют очень скоро исправить свою ошибку. С другой стороны. Коммуна по самому существу своему была безусловно враждебна замене всеобщего избирательного права иерархической инвеститурой.