Эмма не услышала замечание моего друга или сделала такой вид.
– Сегодня можем успеть долететь до ещё одного объекта, – сказала она. – Там хранятся танки, больше тысячи.
– О-о, это в Калифорнии, да? Я слышал про это место, – воскликнул Димон. – В инете читал про тысячи танков где-то в пустыне.
– Я поняла о чём вы, Дмитрий, но нет, это не то место, – дежурно улыбнулась ему негритянка. – Та база содержит законсервированную технику, которую можно ещё использовать. Там современные боевые машины. Мы же полетим к другим, которые после второй мировой войны выпускались некоторое время. Так вы готовы? – повторила она свой вопрос.
– Да, – кивнул я. – Чем быстрее разберёмся с этим вопросом, тем скорее я вернусь к своим делам.
Место, куда мы прилетели под вечер, выглядело совсем новым. Будто забор поставили пару недель назад. А последний танк пригнали вчера. Здесь везде почва была исчерчена свежими следами множества колёс и немного гусениц. Интересно, американцы сознавали, что понесённые траты на создание нового полигона-хранилища для техники у них не окупится? Или всё же для них это или не траты, или прибыль будет?
– Танки эм шестьдесят. Те, что были до современного «Абрамса», – пояснила Эмма между делом. – И бронемашины эм сто тринадцать. Сейчас их в нашей армии уже давным-давно заменили «Брэдли». Но в некоторых странах эта наша техника до сих пор стоит на вооружении. Это говорит о качестве и технологиях, которые даже сейчас для многих в мире являются высокими.
– Это танки или бэтээры? – уточнил Димон.
– Оба.
С документами вновь прошла та же процедура, как на предыдущем объекте. Времени для полного подтверждения моих прав с момента подписи и сканирования прошло столько же. Вот только сейчас для меня оно тянулось, как резина, так как по танкам лазать мне не хотелось. Наконец, Эмма дала отмашку.
«Вы желаете продать своё имущество за 18 700 золотых корон:
Да/нет?».
«Совсем копейки», – мысленно поморщился я, давая добро на подтверждение сделки. Система оценила тысячу, если верить словам американки, старых боевых машин, как десяток контейнеров с радиоактивными отходами с АЭС. Вероятно, техника пошла в качестве металлолома, по цене стали и сплавов, из которых была изготовлена.
– Семь тысяч, – ответил я на вопросительный взгляд женщины. – Для Системы эти танки буквально мусор.
– У нас есть и другие варианты, чтобы вы могли заработать деньги на том, что никому не нужно. Только что пришло сообщение, что удалось достигнуть взаимопонимания с некоторыми частными лицами.
Наверное, стоит сказать, что с этой площадки Система забрала только технику, всё до последней травинки осталось на месте.
– Сейчас вернёмся в гостиницу. А завтра нас ждёт самолёт в ещё одно место.
– Тоже танки? Самолёты?
– Нет. Это отходы от производства удобрений. Их скопилось тысячи тонн. Особые хранилища сейчас переполнены контейнерами с ними, – пояснила она мне. – Нам удалось договориться с владельцами на временную аренду вами их помещений и утилизацию ненужных материалов.
– Понятно.
Вылетели сразу же после раннего подъёма и быстрого завтрака. Спустя несколько часов я со своими сопровождающими въехал на территорию огромного завода. От количества труб и цистерн сразу же зарябило в глазах. Сразу от ворот мы поехали к хранилищам с отходами. Ими оказались глубокие бетонированные рвы с крышей в виде арочных ферм и листового металла. Отходы владельцы завода складировали в большие пластиковые мешки, затянутые несколькими широкими стропами с кольцами для удобства погрузки и перемещения. Вокруг хранилища и особенно внутри стоял резкий запах аммиака.
«Вы желаете продать своё имущество за 27 675 золотых корон:
Да/нет?».
– О, как! – не удержался я от реплики и следом пояснил негритянке, внимательно за мной следившей. – Почти десять тысяч золотых, дороже, чем за танки. Ещё есть такие же?
– Здесь ещё одно хранилище. И в другом месте натуральная гора технической соли, кажется. Правильное название не помню. Но если важно, то уточню.
– Нет, не нужно, – я отрицательно мотнул головой.