— Их нужно спасать прямо сейчас. Неизвестно скольких ещё убьют, пока будем думать, — наконец, сказал я. — Суок, тебе придётся ещё раз туда пробраться. Я сейчас куплю яд поядрёнее, и ты его выльешь им в еду и вино.
— Хорошо.
Прошёл ещё час. На горизонте показался край солнечного диска. Наши нервы были на пределе, каждую минуту мы опасались, что вот-вот к нам в тупик заглянет кто-то из местных жителей. Наконец, вернулась тифлингеса
— Я всё сделала, — сказала она. — Яд добавила во всё, что нашла. В еду, воду, вино. И ещё пришлось убить шестерых которые увидели меня. И ещё двоих, которые жили в конюшне. Я всех их спрятала, как могла, но…
— Ясно, — произнёс я. — Тогда пошли, пока не поднялась тревога.
С часовым у ворот разобралась всё та же Суок. Она с легкостью перемахнула через невысокую стену из песчаника и метнула в охранника тяжёлую сулицу метров с десяти. Сила удара была такова, что ящеролюда метательное копьё не просто пробило насквозь, но ещё и пришпилило его к доскам ворот, как иголка бабочку к картону. Ещё одного сторожа мы встретили у главных дверей в хозяйский дом. Мы на него натолкнулись у самых дверей. Он при виде нас застыл на пару секунд, а потом открыл рот, чтобы подать сигнал тревоги. И прямо в него, в эту пасть, тифлингесса вонзила правый клинок. Пару мгновений ящеролюд смотрел на неё, а потом его глаза остекленели, и он стал заваливаться на землю.
— Грёбанный людоед, — сквозь зубы сказал Димон. Всё-таки, его сильно задели слова девушки про то, что аборигены видят в нас, людях, обычную пищу.
Больше никто и ничто не помешало нам попасть в дом. В первой же комнате мы нашли четырёх ящеролюдов с зеленоватой пеной на губах.
— Готовы, уроды, — не замедли прокомментировать друг эту картину.
— Не отвлекаемся, идём дальше.
Мы решили освободить пленников прямо сейчас. Но для этого требовалось убедиться, чтобы в доме не осталось врагов, способных нам помешать или сообщить властям про нас.
Ещё через пять минут, выходя из очередной комнаты, где валялись не то пьяные, не то отравившиеся (гадать никто не хотел, поэтому Суок каждому воткнула в грудь клинок) ящеролюды, мы наткнулись на одного, оставшегося на ногах.
Щёлк!
Щёлк!
В этот раз мы уже не тормозили и при виде врага сразу же надавили на спуски арбалетов. На такой крошечной дистанции, не превышающей семи шагов, промахнулся бы только слепоглухонемой паралитик. Два толстых и коротких болта вошли в грудь и живот ящеролюда по самые кончики.
Тот хрипло выдохнул и повалился навзничь, пуская голубые кровавые пузыри изо рта.
После выстрелов Суок метнулась к убитому, проверяя, не идёт ли за ним кто-то ещё. А мы занялись перезарядкой оружия. Благодаря тому, что я купил самые дорогие и мощные компактные модели, обладающие специальным рычагом для ускоренного взвода тетивы, она заняла какие-то секунды.
Большую часть врагов уничтожила тифлингесса. Её клинки вскрывали глотки, вонзались в грудь и пронзали животы пьяным, спящим и отравленным. Её силе и скорости местные не могли ничего противопоставить. И даже когда судьба свела нас с игроком, тот для рабыни превратился в грушу для битья. Всего лишь седьмой уровень и медный ранг с классом собирателя. Когда его голова запрокинулась назад, почти отсечённая молниеносным ударом клинка в горло, у меня в голове проскочила мысль, что его стоило захватить в плен и расспросить. Ну, да чего уж теперь сожалеть.
То, что на ногах оставалось крошечное число врагов, очень нам помогло. С другой стороны, под сердцем зудело неприятное чувство, когда приходилось добивать одурманенных ящеролюдов.
Ещё нам повезло, что на улицу не ускользнул ни один из тех, кто жил в доме. По-хорошему, следовало кому-то остаться снаружи с арбалетом и следить за воротами. Но Димон для этого был слаб. А если бы остался я, то и Суок не пошла бы в дом.
— Наверное, я должен чувствовать что-то… погано себя чувствовать, короче, — сказал Димон в самом конце, когда мы перестали встречать живых врагов. — А этого нет. Даже блевать не тянет. Только радость, что с людоедами разобрался.
— Не знаю, что сказать, Дим, — ответил я ему. — Лично мне неприятна вот такая бойня, — чуть помолчал, и добавил. — Но блевать тоже не тянет.
Тут из-за угла показалась Суок, которая разведывала путь в подвал.
— Никого. Даже охранника нет, — сообщила она. — Есть решётка, она закрыта на большой замок. Ломать его пока не стала.
— Значит, пошли сейчас ломать.
Оказавшись на месте, я увидел натуральную стальную гирю, продетую сквозь толстые и частые прутья решетчатой двери. Суок понадобилось больше десяти ударов тяжёлой кузнечной кувалдой, чтобы дужки замка хрустнули и вылезли из паза. Попутно со взломом выяснилось, что живых в доме не осталось. Иначе бы кто-то выглянул наружу, услышав шум, или попытался сбежать, решив, что мы увлеклись дверью в подвал.