– Ухо ещё, – сказал я, повернувшись нужной стороной.
– Ты в курсе, да, что оно у тебя пополам рассечено?
– Что, правда? – наигранно удивился я, сделав дурацкие глаза. А сам недобрым словом помянул не в меру резвую рукокрылиху. – Неудачная стрижка. Но парикмахер обещал, что промахнулся ножницами совсем чуть-чуть.
Валя засмеялась, но сквозь смех попросила:
– Хватит меня смешить, Макс! И вообще, смотрится неформальненько так. Может, пирсинг ещё сделаешь?
– Только если на сосках.
Девушка приглушённо хрюкнула и расхохоталась. В ближайшую минуту она так и не смогла вылечить меня. Я вздохнул: всё-таки, быть обаятельным красавчиком – это тяжкий труд. Особенно, если ты не такой уж и красавчик, а всё обаяние – в умении нести пургу.
Тут, скорее, Валя оказалась со мной на одной волне.
Когда она свалилась на спину, я подался вперёд, склонившись над девушкой. Ловким движением выхватил у неё жезл – и поймал её за щиколотку.
– Ай, ты чего? – девушка наконец успокоилась, приподнялась на локтях, глядя на меня нечитаемым взглядом. Было… Что-то было в её карих глазах, в их тёмной глубине. Будто – десяток бездонных омутов, где черти – самые безобидные жители.
– Так тебя не дождёшься, – отозвался я внезапно севшим голосом, и расшнуровал на обмотках завязку. Откинул грязную тряпочку в сторону – и сексуальное напряжение момента мгновенно рассеялось. – Офигеть! Ты как ходишь вообще?
Ступни к чертям были стёрты, исколоты и изрезаны. Да блин, я, с немаленьким таким опытом походной жизни, и то не смог бы долго протянуть босиком. Я не Волкодав из книжек Семёновой, и не хоббит из книжек Толкина. А тут – вовсе нежная девушка.
И ладно бы одно это. Ткань очень паршиво защитила ногу от грязи, и ступня была, в добавок ко всему, ещё и чёрной.
– Всё так плохо? – помрачнела девушка.
– “Крепкого орешка” смотрела? – отозвался я аккуратно.
– Ну?
– Вот, когда он по стеклу босиком походил – и то было не так жёстко. Шансы подхватить столбняк или заражение крови у Макклейна точно были ниже.
Валя побледнела, и я поспешил успокоить:
– Если ты не ходила по ржавым гвоздям, шприцам непонятного происхождения, дохлятине и свежему помёту, – всё не так плохо.
– На каждом шагу были, – проворчала девушка. – Так и хотела наступить, но обошла.
Я кивнул, чуть улыбнувшись:
– Не так страшно, тогда. Земля – натурпродукт. Отец рассказывал, я её в детстве горстями жрал – и ничего. Ни консервантов, знаешь ли, ни глютена, ни сахара, ни ГМО. Она безопаснее половины колбасы в магазинах. А в древности землю в раны забивали, если ничего другого под рукой не было, чтобы кровь остановить.
Я вздохнул.
– Короче. Заклинание в жезле затягивает раны, но способности антибиотика там не прописаны. У меня есть амоксициллин – пропей на всякий случай пару дней, но это так, перестраховка. Нужно отмыть и обработать ноги перед лечением. Прости, но… будет больно.
Всё ещё бледная, Валя кивнула.
Всё-таки, она молодец. Вытерпела лечение стойко. Морщилась, тихонько пищала, зажимала в зубах капюшон худи – но не жаловалась.
Воды у меня было немного, и я, чтобы обмыть аккуратно ступни, потратил всю. Горы рядом, ручьёв тут должна быть целая куча – так что я забил и не стал экономить.
Вымыть вышло почти начисто – у меня было хозяйственное мыло. Смотреться стало только хуже – ступни были в мелких порезах с болтающейся кожей, подсохших коростах, лопнувших и свежих мозолях, и грязь всё это больше не маскировала.
Не зря, блин, говорят, что у женщин высокий болевой порог. И загон этот не только про роды, если что. Почитаешь истории о том, какие пытки советские женщины выдерживали во время Великой Отечественной, после чего умудрялись выжить…
Даже не знаю, ходил бы я на её месте так же спокойно, с изрезанными-то нафиг ступнями. Хотя, в пещере со Зверобогом я дрался, избитый с головы до ног. Мне ж всю башку изорвали, ухо, меня Альфа крепко повалял по камням и помял своими лапами, потом ещё перепонки лопнули… М-да, чёрт его знает.
Воды не хватило, чтобы смыть всю мыльную пену, и остатки я аккуратно снял тампоном, свёрнутым из бинта. После – обработал раны перекисью – и как раз эту часть лечения Валя перенесла труднее всего.
– Щиплет? – спросил я, глядя, как пенится перекись на ранках.
– Щекочет, @уъе#, – невнятно, но очень зло отозвалась она сквозь капюшон во рту.
Я хмыкнул и, аккуратно дочищая ступни бинтом, сказал:
– Сейчас у тебя, конечно, причина уважительная, да и не предупреждал я. Но, у приключений со мной есть весёлая фишка. Можно сказать – наша семейная традиция.