Я молча снял карабин с предохранителя, требовательно посмотрел на отца. Лена, после секундного промедления, повторила за мной.
Отец поморщился, швырнул дробовик на пол – будто бесполезный мусор. И… у него в руке с белой вспышкой появилось копьё. Прямо из воздуха – здоровенное цельнометаллическое копьё, блин! Точнее, что-то типа глефы или гизармы – только кого это будет беспокоить на фоне всего остального?
Лена выматерилась. Впервые за четыре года. Прошлый раз был, когда она в тайге со скалы навернулась и сломала ногу. Зато, теперь уже у меня слов просто не нашлось.
– Там то, к чему я вас всю жизнь готовил, – вздохнул отец, ткнув пальцем в свечение. На слова сестры он не обратил внимания, а ведь в нашей семье с матом строго. Про чёрную дрянь, блин, тоже ни слова не сказал. – Но я и надеялся, что нас не найдут в другой реальности, и это не пригодится.
Так… Что он сейчас сказал? В другой реальности?
Свечение вдруг стало ярче.
– Икар! – рявкнул отец.
– Да! – я аж на месте подпрыгнул. На тренировках мы всегда пользовались позывными, и сразу отзываться на них нам с сестрой въелось в подкорку.
– Когда получишь крылья, не спускайся к солёным брызгам и не поднимайся к солнцу.
Я даже не сразу осознал, что он сейчас сказал. Крылья? Брызги и солнце? Он мне про греческие мифы затирает? Сейчас!?
– Пандора!
– Да! – Лену колотило. На отца она уставилась с надеждой, будто ждала, что хотя бы ей он скажет что-то осмысленное.
– Открой этот долбаный ящик, Панди, – сказал отец. – И пусть они все обосрутся.
Он улыбнулся, но вышло похоже скорее на оскал. А в глазах смешалось столько всего: тоска, злость, вина, любовь…
Какого?..
– Прорывайтесь в людное место – может, пронесёт, – продолжил отец. – На месте не стойте, защищайте друг друга. Если поймают… Постарайтесь найтись как можно скорее. Вместе – вы сила. Может, и с мамой свидитесь.
Меня будто ударило с размаху, а внутри что-то дрогнуло. “С мамой”.
Мама умерла.
– Стой! – заорал я. – Это же…
Я не договорил. Всё… Всё случилось одновременно.
Отец вдруг зарычал и согнулся, на спине под футболкой у него вспух огромный горб. Удар сердца – и ткань разорвали, расправившись на половину кухни, крылья. Пернатые, как у ангела, только не белые, а чёрные.
Из сияния вывалился здоровенный клубок глянцевых телесно-серых червей, волной рванул по полу. Вонь палёного пластика стала невыносимой.
– Бегите, – выдохнул отец, и ударил крыльями. Нас с Леной подхватило мощным потоком ветра – мягко, словно подушками – и бросило в окно. Раму с грохотом вырвало из стены, миллионом осколков взорвались стёкла, но нам вреда не причинили.
Лена взвизгнула и с перепугу пальнула куда-то – спасибо, что не в меня. Я от неожиданности до хруста прикусил язык. Мимо замелькали этажи – один, второй, третий… Мы жили на девятом.
– Макс! – закричала сестра. Я не ответил. Язык было так больно, что слёзы выступили, и испугаться я толком не успел. А потом падение резко остановилось, и нас аккуратно отпустило на асфальт. Ветер развеялся, разметав напоследок окурки и шелуху семечек перед подъездом.
Лена опять выматерилась.
– Пандь, – буркнул я, и поморщился из-за больного языка. – Рот тебе с хозяйственным мылом помою.
– Угораешь? Да тут… – что именно “тут”, она не сказала – видимо, слова не нашлись. В этом я Лену понимал полностью. Молча ткнул пальцем в сторону скамейки у подъезда.
Там сидели две бабки, вечно ворчащих по любому поводу. Только вот, сейчас они не офигевали от нашего чудесного спуска с девятого этажа, как и с того, что недалеко от них рухнули оконная рама и острые осколки стекла. Старушки замерли на месте. Не просто без движения сидели – а зависли, как на паузу поставленные. Не моргая, с открытыми ртами. И не дыша.
– Ты тоже это видишь? – уточнил я. Шагнул к правой бабуле, ткнул её пальцем в морщинистую щёку. Она не отреагировала, даже зрачки не шелохнулись.
Надо ли говорить, что серо-красный фильтр наложился на обеих бабуль?
Я оглянулся: людей на улице было полно. Пенсионеры, парочки, компашки наших ровесников, дети, мамочки с колясками – все они замерли без движения под серо-красным фильтром.
Чёрт его знает, что будет, когда мир отомрёт. Он ведь отомрёт? Не просто так же отец нас в людное место отправил?
Вот мы переполох создадим, если окажемся где-нибудь в торговом центре, когда трещащая по швам реальность вернётся в норму: одетые в милитари-стиле, с карабинами, рюкзаками и разгрузками с запасными магазинами. Полиция загребёт – сто процентов.