И доказывай потом, что мы не фанаты “Доки 2”.
Только, я никуда бежать и не собираюсь.
– Это-сон-это-сон-это-сон, – завела Лена аутичным речитативом. И вскрикнула, когда я её ущипнул. – Больно!
Я не ответил, посмотрел вверх, найдя окна нашей квартиры. Кажется, там что-то сверкало, будто кто-то щёлкал туда-сюда выключателями.
– Папа… – произнёс я одними губами.
Какого вообще хрена происходит? О чём он молчал? Зачем вообще молчал?! И кто он?!
Да, обычный мир – привычный и логичный, понятный и рациональный – за секунду рухнул, и в голове осталась такая каша, что разбираться даже не хотелось. Ясно было только одно – и это я сказал вслух:
– Надо вернуться. Помочь отцу.
– Я… Я не знаю, – отозвалась Лена. – Он сказал бежа… Ой!
– Ты чего? – я оглянулся на сестру.
– Небо, – выдавила она. – Глаз.
Я задрал голову и проследил за её взглядом. То, что небо практически чёрное, заметил, ещё когда в наши окна пялился, но особо не обратил внимания. Все цвета изменились, и это я уже воспринимал, как должное. Мой отец швырялся чёрной паутиной и отрастил крылья – вот что сильнее всего почву из под ног выбивает.
А потом я заметил… солнце?
Ладно, ясно же, что нифига это не солнце. Нужно просто разрешить себе поверить собственным глазам. А поверить, сцуко, нифига не просто, когда они видят то, что противоречит… Противоречит вообще всему.
В небе вспух огромный пульсирующий глаз. Голубой – полностью, без разделения на белок и радужку, но с вертикальной чертой зрачка. Он будто высматривал что-то, двигался дёргано и неестественно. Вдруг – замер.
Уставился прямо на нас с сестрой.
– Макс! – взвизгнула Лена.
– В подъезд! – рявкнул я. Знал, что сестрёнка мне подчинится. Нельзя отца оставлять с теми червями, чем или кем бы они ни были. Хоть – похитители тел из другого измерения. Хоть – высшая форма жизни. Хоть – геи-нигеры из открытого космоса, блин! Вместе справимся – и будем решать, что делать дальше. Втроём, а не разделённые. И он ещё замучается объяснять, что за бред происходит.
И что там с мамой.
Я рванул к двери подъезда, но тут же затормозил.
– М-мать!
Дверь покрыло синее свечение.
– Что теперь? – Лена врезалась мне в спину. Голос у неё дрогнул.
Я полез в карман за подъездным ключом – и не нашёл его. Ну точно, он дома, на столе…
– Пандь, ключ с собой?
– Нет.
Да твою то мать!
– Ищи у бабуль. Они против не будут.
Сам я, чтобы не терять время, схватил ручку двери, ногой упёрся в стену. Никогда не ломал магнитные замки – но представляю, как это делается. У нас, правда, дверь новая. Точно знаю, что уже не один алкаш, забывший ключи, с нею не справился.
Нервировало сияние прямо перед мои лицом – но оно ещё не стало ярче – как недавно совсем, дома. Значит, время есть.
Я с силой дёрнул ручку двери, потом ещё раз, ещё.
Не поддавалась. Вообще ни в какую!
– Нашла!
– Супер!
Над нашими головами вдруг оглушительно бахнуло. Мы подняли головы – и замерли на миг.
– Папа… – тихо выдавила сестрёнка, и в её глазах заблестели слёзы.
Я выругался, прыгнул к Лене и, сбив с ног, накрыл её собой. Вокруг зазвенело, загрохотало, что-то увесистое прилетело мне в спину. Точнее – в рюкзак, не причинив вреда.
А потом всё стихло, только едва слышно всхлипывала сестрёнка.
Я механически поднялся. Всюду валялись почерневшие неузнаваемые обломки, битое стекло. Одну из старушек чудом не задело, только присыпало гарью. У второй в голове появилась вмятина – будто у спустившего воздух футбольного мяча.
Я с отстранённым равнодушием отметил, что должен быть шокирован. Но… Нет. Я поднял голову. Весь мир сузился до окон нашей квартиры. Они пылали, и к чёрному небу валил чёрный дым.
Внутри разом что-то оборвалось, в животе похолодело, и заворочался холодный склизкий комок. Лена поднялась на ноги, вцепилась в мою руку – и сжала пальцы с не-девчоночьей силой.
Голливудских криков “Не-е-е-ет!” и прочей театральщины не было. Мы… Мы просто охренели. В реальность происходящего не верилось совсем.
А потом среди запаха гари нос уловил резкую специфичную вонь. Как палёный пластик. Почти, но немного, неуловимо другую.
Я моргнул, возвращаясь в реальность, с силой запихнул в глубину сознания рвущие меня эмоции. Яркое синее свечение было повсюду: на стенах, на асфальте, на кузове припаркованной рядом “Газели”. И во многих местах наружу уже лезли телесно-серые червы.