Алена боялась другого. Того, что эта очная встреча с Алексеем будет для них первой и последней. Пока парень и девушка, рисуя в воображении образы друг друга, общаются через компьютер или, скажем, по телефону, этот заочный дружески-романтический роман может продолжаться очень, очень долго. Ведь невидимый, полностью открывающий тебе душу друг – это лучший друг в мире. Идеальный.
Но стоит Алексею увидеть ее, и он, как любой нормальный парень на его месте, обязательно захочет новых встреч, более тесного общения, на что излишне строгий и в последнее время заметно постаревший отец никогда не согласится.
Разве это жизнь?! Права мама, тысячу раз права – это золотая клетка, из которой при свихнувшемся на их безопасности отце нет выхода! «Хоть бы тебя, наконец, прикончили, старая сволочь!» – бросила однажды мать в лицо мужу, выпив слишком много.
Страшно признаться, но и Алена, любившая отца ничуть не меньше, чем в детстве, в последнее время думала об этом же.
На следующее утро заплаканная, с покрасневшими глазами Алена села к компьютеру и отправила Алексею письмо, в котором наотрез отказалась от встречи и просила его больше никогда не писать ей, ибо у них нет общего будущего.
А ниже приписала, что любит его…
Но парень, как робот, в которого заложили программу, продолжал присылать письма, словно ничего не случилось. Правда, послания стали короче, чем прежде, и приходили нечасто – всего раз или два в неделю, но регулярно. Алена чувствовала, что еще немного, и она не выдержит, ответит, и тогда…
Понимая, что находится на грани нервного истощения, девушка уже не могла думать ни о чем, кроме побега. Воздух свободы – вот что ей было нужно сейчас куда больше, чем все капиталы поехавшего крышей отца-мафиози.
Сегодня Алена твердо намеревалась попытаться улизнуть из-под опеки телохранителя Тимура и окунуться в долгожданные объятия огромного, лязгающего, манящего и одновременно пугающего мегаполиса. В ее крохотной дамской сумочке, кроме электронной записной книжки, на экране которой, как на листе блокнота, можно было писать специальной палочкой, лежала пачка долларов – ровно две тысячи. По прикидкам Алены этих денег должно было хватить, чтобы весело провести вечер.
Глава 5
Покинув квартиру вместе с Лялей и демонстративно не обращая внимания на стриптизершу, которая шла рядом, поправляя влажные после душа волосы, Леха молча спустился к поджидавшему его джипу с братками. Позади сидевшего за рулем «БМВ» Лобастого по-хозяйски развалился, высунув руку с сигаретой в приоткрытое окно на задней двери, бритый молдаванин Верзила. Увидев рядом с Лехой шикарную даму, он восхищенно присвистнул:
– Вот это бикса! Братан, ты, в натуре, гигант!
Ляля остановилась у подъезда, повернулась к Лехе и спросила равнодушно:
– Подвезете до метро? Или я пешком…
– Сегодня некогда, куколка, извини. Нам в другую сторону. Тут рядом, за пять минут дойдешь. Между прочим, могла бы и на моторе. Деньги есть.
– Я экономная, – сверкнула белоснежными зубками стриптизерша. – Понял?
– Понял. Ну, пока, – погладив Лялю по заднице, Реаниматор обошел джип, распахнул дверь и устроился на кожаном сиденье рядом с Лобастым. Обернулся к едва не высунувшему язык Верзиле, тяжело взглянул на его похотливую рожу.
– Когда б я так жил! – гоготнул поглощенный созерцанием женских прелестей браток, провожая взглядом зазывно покачивающую бедрами Ляльку. – Такой станочек, сиськи! И сколько стоит?! Может, и я продегустирую?!
– Эта бикса только для белых, по спецзаказу, – сообщил Лобастый, рывком трогая джип. О встречах Реаниматора с танцовщицей из «Луны», в отличие от примкнувшего к их бригаде совсем недавно Верзилы, он был хорошо осведомлен. – Так что, африканский друг Мандела, на чужой каравай рот не разевай. Видишь, Леха уже окрысился…
– А я че? – быстро пошел на попятную Верзила. – Спросить нельзя, что ли, бля?! А за ниггера, слышь, еще ответишь…
– Ладно, не ссы. Ты не ниггер. Ты круче. Румын – это звучит гордо! Ха-ха!
– А как насчет в табло?!
– Памперс только смени, боец, пахнет.
Реаниматор, не обращая внимания на бестолковую словесную перепалку молодых пацанов, молча достал из пачки сигарету, закурил и, кинув взгляд на Лобастого, тихо спросил:
– Куда так торопимся? Даже не позвонил. Плохо.
– Извини, братила, что кайф тебе сломали, – примирительно бросил Лобастый. – Тема есть горячая, нужно срочно ехать в Русско-Высоцкое. Поселок такой, по Таллинскому, до развилки, а там…
– Я в курсах, где это, – кивнул Реаниматор. – Проезжал пару раз, когда на рыбалку, на Судачье, ездил. Зачем нам в этот долбаный колхоз? Ларек, что ли, открылся? – хмыкнул брезгливо.
– Там это… – вмешался в разговор бритоголовый молдаванин. – Барыга один с рынка «Юнона» наводку слил. Я ему как-то обмолвился… типа, если знаешь, кто не платит, выкладывай, будешь ежемесячно свою долю с нашего процента иметь. Ну, урод и купился.
– Информация непроверенная, получена коммерсантом через десятые руки. Кто-то случайно по пьянке сболтнул. Но, если тема подтвердится, можно не хило развлечься, – деловито заметил более серьезный и менее эмоциональный, чем напарник, Лобастый. – Короче, вроде как в доме одном, сараюге на окраине, целая подпольная студия обосновалась. Видеофильмы снимают, Эйзенштейны гребаные. Причем кассеты гонят исключительно на экспорт. Здесь не светятся, сидят тихо, целых два года. Поэтому их до сих пор и не спалили.