— Дядя Боря? Который шахматист? — и радостно визжащая Санька повисла на шее у неожиданно приобретенного родственника…
Таджикистан, Фанские горы, каньон на перевале В. Казнок
Бодхани Ахмадов
Баши усилием воли взял себя в руки.
Ложь! Всё, что говорил голос в рации — наглая, бессовестная ложь!
Бодхани поймал себя на мысли, что не называет говорившего человеком. К шайтану! Конечно, человек! Аллах покарает лжеца, посмевшего прикрыться его именем!
Но, увы, не сейчас, и не руками баши Ахмадова. Путь на перевал закрыт. Обходов нет. План прорыва в Пасруд провалился, проклятые оросы его перехитрили. Снизу подходит новый противник. Странный. Люди и собаки. Тоже из этих, пасрудских? Скорее всего. А ведь их немного…
Баши бросил взгляд вниз. Цепочка бегущих врагов рассредоточилась по склону. Сошедшие с тропы мгновенно исчезали среди камней.
Ударить! Их мало! Уничтожить и прорваться вниз! Если рация не обманула, и сюда идут военные, ему конец. В любом случае. Но если никаких урусов поблизости нет, то, пробившись вниз, баши сможет выбросить со своей земли обнаглевших дехкан и пенджикентцев! Это не может быть правдой! Анзоб неприступен!
Удар вниз выведет войско из ловушки!
Бодхани оглянулся по сторонам и неожиданно понял, что план можно даже не озвучивать. Больше не было джигитов, держащих в страхе долину Зеравшана. Вокруг были только испуганные дети с перекошенными от страха лицами.
Бегущие в одном ряду с людьми собаки внушали им суеверный ужас. Заставить джигитов не то чтобы атаковать, сделать шаг в сторону кара-шайтанов, казалось совершенно невозможным. Скорее всего, они просто застрелят собственного баши.
— Отходим, — скомандовал Ахмадов, прикинув единственный возможный вариант — через перевал с двумя седловинами и большое холодное озеро. В Арчимайдан. Если Аманатов штурмует Шахристан, то Пенджикент совершенно беззащитен от атаки с гор. Выбьем остатки трусливых шакалов из их вонючих нор! Уходим! Быстрее!
Повторять не пришлось. Скорость, с которой джигиты бросились выполнять приказ, заставила баши грустно усмехнуться. Если бы они так торопились оба предыдущих дня, то сегодня армия победно шла по Пасруду! Но что сожалеть о птице, которая уже улетела…
Сейчас надо идти в Арчимайдан. Баши не обманывал своих воинов. Конечно, там есть и укрепления, и пограничники Амонатовых. Но без помощи снизу они долго не продержатся. Оттуда совсем недалеко до Пенджикента! Можно коротким броском захватить город и закрепиться там. Если только урусы не перешли Анзоб… Нет, это невозможно!
Отступали быстро. Но враг не отставал. Бодхани буквально ощущал дыхание на затылке. Да и не надо было особой чувствительности. Хватало пищи для глаз. То мелькнет между камнями неясная тень и исчезнет прежде, чем кто-нибудь успеет схватиться за автомат. То прорисуется на далекой скале четвероногий силуэт. Без следа исчезали отставшие. Ни стрельбы, ни криков. Просто пропадали, растворяясь среди каменных стен. Пропавших никто не искал. Оставшиеся лишь плотнее сбивались в кучу и ускоряли шаг.
День катился к закату, а до перевала было еще далеко. Темнота пугала баши. Снова начал тревожить память Сангистан… Ночевать придется, это понятно. Но где? Разве что, на перевале. Единственное место на пути, куда непросто подобраться незамеченным. Уж сегодня посты спать не будут! Наоборот, у часовых найдется много добровольных помощников.
А завтра, когда армия пройдет озеро, там останется засада. Два десятка снайперов смогут остановить кого угодно. Даже невидимок с черными собаками.
«Особенно собак» — подумал баши и недобро усмехнулся.
Таджикистан, Фанские горы, ледник Малой Ганзы
Гюль уже не хохотала, а лишь всхлипывала в изнеможении, с удовольствием рассматривая сцену знакомства. Встать со снега она так и не удосужилась, до того момента, как Санька, не отцепляясь от Бори, не спросила с нескрываемым ехидством:
— А чего ты так радуешься? Ты теперь не самая лучшая шахматистка в Лагере!
— Почему это? — всё еще улыбаясь, спросила Гюль.
— А потому, умница ты наша, что сама привела гроссмейстера.
— Серьезно?
— Абсолютно!
Прямо из лежачего положения Гюль взлетела в воздух, и через мгновение на Бориной шее висели уже две девчонки. От сдвоенного визга напрочь заложило уши.
— Еще и гроссмейстер!!! — кричала Гюль. — Ты меня научишь?! Я за тебя замуж выйду!
— Дядя Боря!!! — вторила крикам подруги Санька. — Надо тебя к бабушке отвести! Она так об этом мечтала!!!
— Девочки, я сейчас упаду. Может, куда-нибудь присядем, а? — жалобно попросил Борис.
Девчонки неохотно отцепились. И вся тройка устроилась на камнях.
— Гюль, тут такое дело, — сразу признался Юринов, — извини, но у меня невеста в Астрахани.
— И что? — удивилась таджикская дюймовочка, — разве это мешает?
Борис чуть не поперхнулся:
— Не надо обижать Юлю. Она хорошая. И меня любит.
— А зачем ее обижать? — спросил дружный хор. — Кто мешает иметь две жены? Или слабый? — хор так же слаженно захихикал.
— Э-э, давайте этот вопрос немного отложим, а? Играть я тебя и так поучу.
— Заметано! — ничуть не огорчилась Гюль. Видимо вопрос шахмат волновал ее гораздо больше замужества.
Следующие пятнадцать минут девочки обменивались новостями, временно позабыв про Бориса. Чему тот, если честно, даже обрадовался. Двойной натиск по всем фронтам не так легко выдержать.
— Да у нас всё так легко прошло, — рассказывала Гюль, — бежали меньше двух суток. Пургень мешал немножко, но зато легче работать было. Две первые группы на север ушли, а мы к южному входу. На рассвете начали, шаки и пикнуть не успели! Только в дотах тесно, а собачки, они такие неаккуратные, я потом Пусика отмывать замучалась! Представляешь, весь в крови и кишках вымазался, а шерсть перепутана так, что вода отскакивает! Я его мыла, мыла, а оно не отмывается! А ведь у шаков любая зараза быть может! Еле оттерла! Акрам, прикинь, дурак какой, в один дот с псами полез! За Зверика своего испугался, пес же молодой еще! Вылез, с ног до головы перемазанный! Пока пса очистил, половину пургень смыл, а остальное засохло! Так смешно было! Куртень чистая, а штаны не разгибаются! Колом стали, и как металлические! И морда вся перемазюканная! Тут эти солдатики приехали, а Акрамчик еще умыться не успел. Они бедолаги все бледные, блюют, смешно. А так — симпатичные мальчики. Только слабенькие.
Борис вспомнил кишлак Зиморг и слова майора Метанова: «Здесь семечки, видел бы ты доты у южного входа…». Его замутило. Пока продыхивался, начала рассказывать Санька:
— Если бы не куртень альпинистская, я бы его точно прирезала! А ведь нормальный мужик оказался, каньон заминировать помог. Правда, по горам ходить не умеет. Но это не беда, научим!..
Боря представил, как она убивает Андрея. Стало тоскливо до невозможности. Впервые после выхода из Новосибирска осозналась вся нереальность поставленной тогда задачи. «Мы все смертники», — всплыли слова Урусова, сказанные в Уфе. Точно, смертники. Сколько раз шли по самому краю. И ведь прошли. Живы. Добрались. И рядом с ним сидит маленькая Санечка. То есть, конечно, Санька Бешеная, но все равно, для него — маленькая Санечка, которая сейчас поведет к маме… Борис снова прислушался к девичьему разговору:
— Не поверишь, эти идиоты решили меня изнасиловать! Как будто я десять шаков за раз никогда не клала! Тем более, с арбалетом, с Коно, да еще Андрей этот был! Я только шестерых подстрелить и успела. А главному болт между ног всадила, чтобы не хамил! Представь, он сыном Ахмадовским оказался! Такого нарассказывал… Слушай, Андрей экспресс-допрос совсем не так проводит, как мы! Представляешь, вставляешь туда лучинки и поджигаешь… А еще классный удар ножом показал, из наших никто так не бьет! Я попробовала! Хорошо получается!