Таджикистан, Фанские горы, слияние Имата и Пасруда
Вода проносилась мимо. Самая обычная вода. Только с левой стороны стремительного потока — синяя и прозрачная, а с правой — мутная и желтая. Две отдельные струи, не желающие становиться единым целым даже в одной реке. Немного ниже по течению — возможно. Но не здесь, не сейчас… Слишком свежи воспоминания о прошлом, о своем, сокровенном… Сейчас лучше порознь… Вместе, но порознь…
Девочка сидела на том же самом камне, что и всегда. Точно так же, как и все последнее время: неподвижно и безмолвно. Совсем не так, как в прошлые годы. Совсем не так…
Рядом с камнем лежал большой черный пес. Не тот, что сопровождал девочку много лет. Другой. Очень похожий на свою хозяйку. Или не хозяйку? Подругу? Товарища по несчастью? Нет, черная шерсть ничем не напоминала загорелую кожу и коротко подстриженные белые волосы. А собачья морда и близко не походила на человеческое лицо. Общность была в другом. В неподвижности фигур, в молчании, в замершем взгляде, упершемся в проносящуюся воду…
— Всё закончилось, песик, — сказала девочка спокойным безжизненным тоном, — всё закончилось. Мы победили… Весь Тадж теперь наши друзья… За три жизни…
Зверь не обратил на фразу ни малейшего внимания. Даже уши не дрогнули в ответ на человеческие слова.
— Больше никто не погибнет… Просто не повезло…
И снова никакой реакции. Девочка грустно вздохнула и повернулась к собаке.
— Мы должны жить, Пусик. Они погибли, чтобы мы могли нормально жить, — девочка надолго замолчала, вновь отвернувшись к реке, и только потом договорила. — Наша смерть будет предательством. Понимаешь?
Пес поднял голову, посмотрел на девочку, даже, скорее, сквозь нее, наткнулся на такой же отсутствующий взгляд, и, тяжело вздохнув, опять уронил голову на лапы.
— Всё ты понимаешь…
А река несла мимо разноцветные струи, не желающие смириться с неизбежным. Желтую и синюю. Прозрачную и мутную. Похожие и разные… Обреченные на слияние, но не готовые его принять…
2025 год
Афганистан, окрестности Кундуза
Смерть пришла на рассвете.
Ничто не предвещало беды. Утром малик Себгатулла вернулся из налета на узбеков. Давно надо было пощипать этих жирных барашков за отвисшие курдюки. И так затянули. Налет удался: проклятые наследники шурави не ожидали нападения. Лашкар взял богатую добычу, а потерял лишь троих.
Малик хотел договориться с Гульбеддином, ханом каума, и устроить большой поход на север. Себгатулле слишком не нравилось происходящее там. Узбеки сумели объединиться, и это очень плохо! И таджики тоже! Эти трусливые шакалы легли под шурави! Если они договорятся между собой да еще и туркменов позовут…
Но это потом, может даже завтра. А сегодня пир! Праздник в честь удачного похода получился на славу. Радовались до утра.
А на рассвете пришла смерть.
Себгатулла был опытным командиром. Он воевал еще с шурави, в отрядах Ахмад Шах Масуда. И его моджахеды не были детьми. Посты выставили по всем правилам. И ни один часовой не спал. Не спасло.
Охранение умерло, не издав ни звука. По селению промелькнули бесшумные тени. И Джаханам ступил на землю. Враги входили в дома и убивали всех. Не стреляли. И не было слышно их радостных криков. Моджахеды узнавали о нападении, когда смерть уже брала за горло. В хижру, где спала большая часть лашкара, ворвались какие-то чудовища. Мало кто успел проснуться, и никто — схватиться за оружие.
Через час всё закончилось. На центральной площади селения высилась гора трупов. Мужчины, женщины, старики… Не было только детей. Тела лежали вперемешку. Женщины с открытыми лицами… Мужчины с собственными членами во ртах… Безголовое тело малика бросили на самый верх пирамиды. Малик лишился головы, но всеобщего унижения не избежал. Разве что из двух соединенных частей отрезана была другая…
Хель Себгатуллы потерял не только жизнь и лашкар. Он потерял нанг, честь пуштуна…
Южнее Саратова
— Сороковый — Третьему.
— Сороковый здесь.
— Встречная колонна идет. Два УАЗа и «шишига».
— Кто такие?
— Не знаю, не представились.
— По обстановке.
— Принял. По обстановке.
— Третий, урюк фаченный! Я тебе щас, по обстановке хавальник расхерачу! — эфир неожиданно взорвался руганью. — Шмель, курва, Сундук на связи!
— Точно ты?
— Нет, блин, лярва подзаборная! Ты совсем уже охренел, полковник херов?!
Так, унять непрошенную улыбку, которая сама собой растягивает рот до ушей.
— Третий, отбой! Свои!
— Да понял уже, — обиженно отзывается головной дозор. — Чужие так не облаивают…
Узбекистан, Угренч
— О, Аллах милосердный! Тебя ли я имею счастье лицезреть своими собственными глазами, мой любимый «зеленый брат»? — довольное лицо Умида Мизафарова прямо-таки, лучилось радушим и гостеприимством. А глаза лукаво смеялись, превратившись в узкие щелочки. — Вижу, твой страшный старший сержант, одним ударом повергающий на землю дэвов, по-прежнему с тобой! Рад снова видеть столь достойного воина! А кто остальные твои спутники? Ты нашел своих друзей? Или посланники Ирбиса помогли найти в горах Таджикистана твой потерянный гарем, и это всё твои дети? Впрочем, оставим до времени вопросы! Присядь на дастархан и вкуси яств, посланных нам Аллахом!
На этот раз баши встречал гостей не на брезентовой кошме, прикрывающую голую землю, а в роскошном дворце, куда капитана вместе со всем караваном сопроводили встретившие их на трассе гвардейцы. Их начальник, здоровенный узбек, покрытый шерстью чуть ли не до глаз, старательно изображая удивление от «случайной встречи старых друзей», передал «нижайшую просьбу уважаемого Умида»… Вежливость давалась Нахрузу с большим трудом, а выспренные цветастые фразы Дэв, не стесняясь, зачитал по измусоленной бумажке. Но его радость от встречи была неподдельной, да и не ждал капитан подлости от баши Мизафарова.
Всей группой в зал не пошли. Решили, что достаточно будет Олега с Борисом и Урусова с Дамиром.
Кроме Умида в зале, куда привели гостей, присутствовал лишь один человек. Лет пятьдесят на вид, крепкое, не потерявшее форму тело, широкие плечи, умный взгляд темных глаз…
— Сарыбек, — шепнул Дамир на ухо Урусову.
— Присаживайтесь, дорогие гости, где и как вам будет удобно, — продолжал тем временем петь хозяин, — и усладите наш слух рассказами о вашем путешествии. Чует мое сердце, нам есть о чем послушать…
«А ведь не Умид здесь хозяин, — подумал Андрей, поудобнее усаживаясь прямо на пушистый ковер с невообразимой длинны ворсом. — Впрочем, и я не старший. Хотя, у нас даже привычный ко всему русский черт ногу вместе с рогами сломит, пытаясь разобраться, кто кому подчиняется. О несчастных местных шайтанах и говорить не приходится. Все конечности себе переломают. Анархия — мать порядка. Мать ее…»
— Благодарю за добрые слова, Умид-баши! Мы нашли тех, кого искали, — сказал Урусов вслух. — Но почему ты не представишь нам своего старшего брата и радушного хозяина? Или шаху Великого Хорезма нравится присутствовать безымянным?
— Останешься тут неузнанным, — усмехнулся Сарыбек. — Когда в вашу компанию даже «язык» Ирбиса затесался…
Дамир изобразил короткий поклон. И присел рядом с Урусовым.
— А это Олег, мой брат, на поиски которого мы и ездили, — представил Борис.
Сарыбек с Мизафаровым переглянулись. Во взгляде Умида отчетливо было видно что-то типа «Мол, я тебе говорил!»
— Зеленый брат, — продолжил Умид, снова повернувшись к капитану — ты ведь опять привез много новостей и интересных людей. Может, расскажешь, что за чудеса происходят на южных границах наших соседей? Да и на наших тоже. Ты ведь должен знать, клянусь Аллахом!