— Кошмар, — шикнула Алевтина Эдуардовна, сдерживая себя, чтобы не присвистнуть. — Как вы еще время нашли зачать, раз такая занятая? — врач продолжала корить пациентку.
— Оно само получилось, — нерадостно засмеялась Божена.
— Само. А рожать вы сами не собирались случайно? — язвительно спросила врач.
— Что вы! Это я на первый взгляд такая невозмутимая, а сама чуть сознание не теряю, когда кровавые мозоли обрабатываю, — виновато объяснила женщина и по-детски закусила губу.
— Какие мозоли? — не поняла Алевтина Эдуардовна.
— Обувку неправильно выбрала — чуть ног не лишилась, пока на магазинчик набрела, — объяснила Божена. — Я путешествовать просто люблю. Авантюры всякие…
— Это я уже поняла, — неожиданно улыбнулась Алевтина Эдуардовна. Але вдруг самой захотелось забыть обо всем и рвануть подальше от этого места.
— Вы не переживайте. У меня деньги есть! — заверила Божена. Если что нужно, я все оплачу.
— Оплатит она, — продолжала бубнить Алевтина. — Ладно уже, если пришла, тогда давай посмотрим тебя, душечка.
— Ага! — бодро ответила Божена и вскочила со стула. — Что снимать? Куда ложиться?!
— Белье снимай, юбку тоже можешь снять, — деловито командовала врач. — Ложиться сюда, — указала Алевтина кивком на кресло.
Божена сидела в очереди на УЗИ. Она смотрела на живот и вспоминала, как хотела иметь ребенка. Женщина буквально почувствовала, что залетела от того красавчика на родине, когда заливала горе в баре «Островок». Но Божена не решилась отменить путешествие, ведь ребенок — не единственное средство, чтобы пережить предательство.
Девушка мечтала доказать парню, что способна принимать взрослые решения. Роды — что может быть более ответственным? Теперь Божена понимала, какой была дурой. Трудный путь, который она сумела преодолеть, здорово выветрил лишнюю дурь, показав реальную жизнь. «Кем нужно быть, чтобы доказывать свою значимость рождением ребенка от не пойми кого?!»
Божена не опасалась трудностей — она боялась детских слез и вопросов. Оно так переживала, что сознательно обрекла человека на жизнь в неполной семье. Ради чего? Чтобы он слышал насмешки сверстников? Ощущал отчуждение матери — Божена не свыклась с мыслью, что ей нужно быть ответственной. «Может, нет ничего плохого в безответственности?» — запоздало размышляла женщина. «Ведь главное — это быть честным перед собой, не превращая детей в доказательство несостоятельности как матери». Теперь Божена из всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться от бессилия что-либо изменить.
Слезы были загнаны внутрь. Божена легла на кушетку и приготовилась слушать врача.
— У вас ложная беременность, — со страхом в голосе произнес врач.
— Вы уверены? — прошептала Божена.
— Да, — поставил жирную точку врач. Он готовился услышать все что угодно, от обвинений в некомпетентности до угроз и обещаний убить себя, но только не это.
— Спасибо, доктор, — внезапно ответила женщина. Она улыбнулась и ущипнула свой пустой живот.
— За что? — недоумевал врач.
За шанс на счастливую жизнь, — ответила Божена и глубоко вдохнула больничный воздух.
Глава 16. Тома
«Мужикам нельзя верить», — прокручивала Тома в своей голове. «Верить и использовать для зачатия — разное, вообще-то», — услужливо подсказал мозг. Она смиренно лежала на постели, мечтая скорее прикрыться махровой простыней. Зеленая материя грудилась в правом углу дивана, небрежно отброшенная рукой любовника. С Валентином женщина была знакома три месяца — этого было достаточно, чтобы узнать о привычках Валика, и так мало, чтобы обижаться друг на друга при внезапном расставании.
Валик был хорош: спортивный, веселый, не употреблял разных веществ и жидкостей, которых Тома на дух не переносила. Он трудился над ней по совести, как привык относится ко всему. Валентина слегка расстраивала безучастность женщины, но он быстро придумал Томе оправдание — порядочные барышни всегда излишне сдержанны.
Тома ждала момента, когда бедра мужчины примутся выплясывать над ней в бешеном ритме любви. Это означало, что мужчина близится к моменту, когда сможет поселить в ней жизнь. Тома отлепила руки от мягкого ворса дивана и приготовилась бросаться на бедра партнера, как изголодавшаяся дворовая кошка на упитанную, но шуструю мышь.
— Ты зачем это? — возмущался Валик, безуспешно пытаясь вырвать свой орган из сухого влагалища.
Тома понимала, что глупо оправдывать нелогичность действий сносящей голову страстью, поэтому просто удовлетворенно вздохнула, оторвав длинные пальцы от ягодиц Валика.