— Почему?
Ее лоб нахмурился, но слова оборвались, когда я стал посасывать ее палец.
— Мне не нужно объяснять тебе причину.
— Я хочу одного.
— Я сказала «нет».
— Ты боишься, что тебе это понравится.
Лия сглотнула.
— Мы не можем этого сделать, Джек.
— Я ничего не сделал, — сказал я. — Просто немного поцеловал тебя.
— Это именно то, что я имела в виду.
— Ты не хочешь, чтобы тебя целовали? — я продолжал дразнить ее ногу. Я поблагодарил Бога плодородия за то, что он благословил бассейн холодной водой. Это удерживало меня от взрыва от приблизившихся ко мне выгибающихся кончиков пальцев.
— Ты знаешь мою репутацию лучше, чем кто-либо. Я известен как щедрый любовник?
Мой язык щелкнул позади ее колена. Она задрожала.
— Я сомневаюсь, что ты когда-либо думал о ком-то, кроме себя, — сказала она.
— Ой, — в наказание я ущипнул ее за внутреннюю сторону бедра. — Я хочу, чтобы ты знала, я думал только о тебе последние несколько дней.
— Я должна в это поверить? — ее слова содрогнулись, когда я приблизился, положив другую ногу на мои плечи. Ее юбка задралась достаточно высоко, чтобы разглядеть трусики.
Сегодня розовые.
Невинные.
Чертовски сексуально.
Она смотрела на меня, встречая мой взгляд, когда я замедлил поцелуй, спускаясь, направляясь к той ее части, которая изливалась в мой рот. Я обрабатывал кулаком свой член два раза в день, только вспоминая о ее вкусе. Теперь она здесь. Ожидающая. Трепещущая.
Влажнее, чем я, а я был в бассейне.
— Ты только и думаешь о том, как бы уложить меня в постель, — сказала она.
— Не только в постель. На пол. У стены. Через ручку от дивана.
— Джек.
— Я хочу увидеть, как ты кончаешь.
— Ч-что?
Я раздвинул ее ноги, тяжело дыша от ее разгоряченного тела. Она запаниковала против собственного желания.
— Я хочу смотреть, как ты кончаешь. Одного раза было недостаточно, Кисс. Двух раз тоже будет недостаточно. Если бы это было по-моему, я бы оставил тебя голой и извивающейся на моей кровати до того момента, пока мы оба не отключились бы от истощения. Потом я разбудил бы тебя, чтобы снова попробовать твои сладкие сливки. Ты поняла меня?
— Я… Я не могу.
— Ты не можешь кончить? — моя усмешка была предназначена не для того, чтобы успокоить ее. Я предостерегал ее, прежде чем поглотить. — Конечно, можешь, Кисс. Ты сильно кончишь, как только я задвигаю своим языком над этим маленьким клитором. Я немного пососу, заставлю тебя мурлыкать. Буду вылизывать весь мед из тебя, пока ты не закричишь мое имя, и я прощу тебя за то, что ты отвергла меня.
— Джек.
— Я хочу, чтобы ты кончила. Я хочу, чтобы ты отблагодарила меня стоном. Я хочу попробовать твое удовольствие. И я хочу владеть каждой пульсацией дрожи этой маленькой киски. Теперь тебе понятно? — мои пальцы вонзились в ее бедра. — И ты позволишь мне, потому что чертовски хорошо знаешь, что это все, о чем ты тоже думала.
Ее ноги распахнулись для меня. Эти розовые трусики оказались у меня на пути. Я бы перегрыз их, если бы не волновался, что случайно задену то, чему я планировал поклоняться, погрузиться, раствориться в момент чистого экстаза.
Мой член затвердел, угрожая взорваться. Нет времени стягивать материал. Быстрым движением пальцев я сдвинул его в сторону, обнажая тонкий маленький бугорок.
Лия задержала дыхание, пока я не дотронулся до нее между ног.
Она испустила удивленный вздох, как только мой язык ударился о ее клитор. Я накрыл ее лоно и лепесток своим ртом и смаковал ту ее часть, которую я хотел пробовать, трогать и трахать, пока мы не рухнем.
Она не нуждалась в поддразниваниях, и я ждал слишком долго, чтобы снова вкусить ее. Мои губы скрутились над ее клитором, и я сосал так же, как раньше, просто чтобы услышать, как гортанный стон превращается в полный паники при наплыве ощущений, волнений и удовольствия. Ее ублюдок-жених никогда не заставлял ее чувствовать себя также. Скажу больше, я знал, что ее пальцы не смогли воспроизвести это чувство, когда она думала обо мне в постели ночью.
Голова Лии откинулась назад. Ее бедра изогнулись. Теперь я понял, почему она так отчаянно хотела держаться подальше от меня. Она знала, что после того, как я поймаю ее,
никогда больше не отпущу. Нет, до тех пор, пока она, блядь, не растает в луже полученного оргазма и не выскользнет из моих рук.
Но даже в этом случае не станет легче трахать ее.
Со мной женщины становились истощенными. Задыхающимися. Мучающимися. Но я никогда не испытывал от этого удовольствия. Я никогда не хотел, никогда не наслаждался этим до Лии.
Но я мог бы весь день смотреть, как извивается эта женщина. Я бы затаил дыхание и закипал бы от исступления, а затем я позволил бы ей сжаться, в то время как обернул бы себя ее ногами. Я планировал трахать эту женщину, пока она была бы в бреду своего собственного желания.
Ночь непрерывного удовольствия.
Член, похороненный внутри сжимающей, капающей, умоляющей киски.
Наблюдая, как Лия кончает, и кончает, и кончает вместе со мной.
Черт, какого черта я всю жизнь участвовал в чемпионате, когда единственное, чего я хотел, это доставить этой женщине удовольствие от того, что мой язык стучит по ее клитору?
— Джек… — ее пальцы пробежали по своим волосам, схватили цемент и потянулись ко мне. Ничто не облегчит ее нужду. Один оргазм или сто, это не имеет значения, когда девушка хочет, чтобы ее трахали и трахали. — Я…
Она не должна была этого говорить. Я почувствовал это. Напряжение ее тела, сжатие этой прекрасной киски на моем языке. Она прошептала мое имя, но в моей голове это звучало громче, чем когда объявляли о моем входе на стадион в день игры.
Лия выгнулась, раскололась и взорвалась для меня, из-за меня, и ничто в моей жизни не выглядело так красиво, как эта женщина, наслаждающаяся подарком, который я ей дал.
Она опустилась на цемент, упираясь в прогретый бетон и позволяя своим ногам широко раскинуться.
Она была моей.
— Джек, Боже…
Это был не первый раз, когда меня сравнивали с божеством. И не будет последним.
Хватит этого дерьма. Мне не продлевали контракта. Статьи собирались сделать из меня какого-то сексуального хищника.
Черт возьми.
Почему бы не получить одну хорошую вещь сегодня вечером?
Я выбрался из бассейна, остановившись только, чтобы заключить Лию в свои объятия. Я был мокрый, а она беспокоилась о своей одежде, но она не останется на ней достаточно долго, чтобы иметь значение.
Я пробрался через гостиную, оставляя следу от воды на ковре. Я бы разорвал его и купил новый, мне было все равно. Лия прошептала протест. Черт, нет. Я не отпущу ее.
Я остановился там, где мы были, поднял ее на руки и подарил ей еще один поцелуй — глубокий, горячий и обещающий гораздо больше, чем простой оргазм, доставленный у бассейна.
Лия застонала, крепко сжав меня.
Я был здесь.
Она была у меня.
Я опустил ее на диван. Звук от телевизора раздался внезапно. Пульт где-то спрятался, черт, если бы я знал, где. Я бы проигнорировал это…
… Но на спортивном канале, который я смотрел, произнесли мое имя.
Как мотылька к чертовой ловушке для насекомых, меня влекло к моей собственной гибели.
«…Никакое количество способностей не стоит того. Джек Карсон будет стоить сто миллионов долларов неприятностей»
Сукины дети. Я узнал ведущего — Эйнсли Рупорта, какого-то седовласого придурка, который никогда не выходил на поле, но думал, что может играть в защите лучше, чем я. Я угрожал многим журналистам. Только один заслужил удар, и я разозлился, что у меня не было шанса сломать ему нос.
Язык Лии переплетался с моим. Я попытался сосредоточиться на ней, но оскорбления продолжались.
«…С новыми положениями о морали и поведении в контрактах ни одна команда не будет рисковать штрафом для игрока, который отказывается поставить команду на первое место…»