Джем был вкусным. Может, я когда-нибудь попробую его с хлебом.
Джейк не шевелился. На таком близком расстоянии Сара заметила ниточку седины в его темной бороде. Свет его карих глаз, оценивающих и сочувствующих, успокаивал ее.
Она тяжело вздохнула, и он отступил.
Послушайте, я понимаю, что вломился сюда, как бык. — Ему было неловко, словно он только сейчас осознал, как она воспринимала его действия.
Сара осторожно отодвинулась.
Да, — сказала она с облегчением.
Может, она слишком остро реагировала? Ведь он, в действительности, ничего не сделал. Просто его манеры. Он груб, жесток, возможно, весь в татуировке, но, ведь на самом-то деле, он никуда не вламывался. Она сама его впустила.
Бог знает, что вы подумали.
Сара увидела, как опустились веки мальчика.
По-моему, совершенно ясно, что я подумала.
Он взглянул на посапывающего во сне сына.
Да, наверное, я не должен винить вас. Но неужели вы не привыкли ко всему в таком месте? Неужели никто не заглядывает сюда по ночам?
На что он намекает? Сара повернулась к раковине, стала мыть нож.
Нет.
Я думаю, многие любят ловить рыбу по ночам.
Он обошел мальчика, нежно коснувшись его головы.
Нет. Рыболовы договариваются заранее, если хотят взять у меня лодку ночью.
Сара вытерла лужу на столе, прополоскала тряпку, повесила ее на раковину и повернулась к нему.
Она устала от этой игры в кошки-мышки. Ее энергия иссякла, и она подчинилась судьбе. Пусть случится то, что должно случиться. Неудивительно, что она попалась кошке в когти. У нее не хватило терпения переждать.
Послушайте, если вы пытаетесь напугать меня, то вам это удалось. Я не знаю, какую игру вы затеяли. Почему вы здесь?
Я сказал вам. Николасу стало плохо — может, потому, что он слишком долго ехал в машине и устал. Он боится темноты. Вы же знаете, как дети иногда ведут себя. У них бывают капризы. Потом я увидел вашу вывеску.
Как?
Он уцепился большими пальцами за ремень.
С дороги.
Это маленькая вывеска, и не освещенная.
Он посмотрел ей прямо в глаза, как будто знал, что она близорукая.
У меня хорошее зрение.
Наверное, даже слишком. — Сара попыталась понять, почему все ее слова звучат как ложь. — Я думаю, вам с сыном пора уходить.
Обойдя стол, она взглянула на спящего мальчика. Он должен лежать дома в постели, а не горбиться за чужим кухонным столом в час ночи.
Мы не можем, — тихо и спокойно сказал мужчина.
Сара вцепилась в спинку стула, на котором сидел мальчик.
Что значит — не можете? Вы должны.
Хотя в кухне было прохладно, лоб молодой женщины покрылся испариной. Она с трудом сдержалась, чтобы не повысить голос.
Он вдруг оказался рядом с ней и хрипло прошептал:
Мы не можем. У нас спустило колесо.
Поменяйте! — Сара отступила на два шага.
У меня нет запасного. Может, у вас найдется? Вы должны держать запчасти.
Он встал между нею и дверью черного хода.
А я не держу, — прошипела Сара. — Вы должны уехать. Вы мне здесь не нужны.
Вы достаточно ясно дали это понять, с самого начала, не желая пускать нас. Вы даже не хотели накормить больного ребенка, пока вам не выкрутили руки, если можно так выразиться, — с презрением ответил он.
Он так обрисовал ситуацию, что ее поведение выглядело подлым, а не осторожным. Но она не собиралась перед ним оправдываться. Это он вломился к ней.
Минуточку… — (Он наклонился, джинсы коснулись ее голых ног, и Сара отпрянула.) — Вы должны были подумать об этом до того, как вытащили его из дому в такое время.
Сара откинула волосы со лба и заметила, как он следит за ее движениями. Его взгляд скользнул по ее шее и груди. Ей стало неловко.
В холодильнике зажужжало, и на поднос посыпались кубики льда.
Да, вы правы, — устало сказал он. Гнев исчез из его глаз. Он оглянулся на спящего сына. — Я должен был подумать о многом. Но я не подумал. Мы не можем уехать ночью.
Сара посмотрела на чумазого ребенка с тощими пальчиками, измазанными Бог знает какой грязью и раздавленной лапшой. Ей не нужен был этот несчастный ребенок в доме. А его энергия и сообразительность бередили горькие воспоминания. Она хотела, чтобы он исчез.
Я не сдаю комнат. Вы не можете здесь остаться.
Черт. У вас большой дом. Неужели нельзя найти какой-нибудь уголок? Я не хочу причинять вам неудобство, — язвительно сказал он. — Вы так милы. Неужели вы никогда не слышали историю о добрых самаритянах?
Сара вспыхнула от гнева, которому теперь редко давала волю, но она устала и была сбита с толку, и мальчик разбередил старую боль, лишил ее душевного равновесия.