Корр.: Раньше дети нигде не могли увидеть образы ада. Только на иконах, но и там они показаны весьма сдержанно. В компьютерных же играх ребенок видит бесов в больших количествах. Либо непосредственно, если игры имеют ярко выраженный демонический характер, либо слегка прикровенно, под видом каких-нибудь орков, монстров. И воображение населяется этими «героями». Раньше, когда ребенок думал о сказочных персонажах, он опирался на свои детские представления об обыденных вещах или на рисунки в книжках, которые всегда старались сделать не страшными. И уж конечно там не было адских персонажей. А в компьютерных играх происходит и знакомство, и контакт с ними. То есть это уже не просто плод воображения ребенка, а плод воображения многих людей. В том числе и таких, которые делятся с ним не своими фантазиями, а оккультными знаниями, приобщая его к тому, о чем никому, не только детям, знать не следует. Может быть, в этом самая главная опасность компьютерных игр! Причем в одну и ту нее компьютерную игру дети играют гораздо чаще, чем смотрят один и тот же фильм, поэтому душа от них повреждается серьезнее и быстрее…
Иг. И.: Да, тут совершается настоящее духовное преступление. Ведь Господь одел падшего человека в кожаные ризы. Имеется в виду такая дебелость плоти, которая защищает людей от непосредственного воздействия, от насилия со стороны диавола и сатанинских сил. Это великая милость Божия, что для нас, людей, не достигших определенной меры духовности, мир падших духов скрыт. Он настолько страшен, чудовищен, что от одного вида бесов человек может сойти с ума или умереть. А тут служителями диавола демонические образы сознательно выводятся из бездны ада, выводятся через воображение, вдохновение, полученное от темных сил. А образ всегда связан с первообразом. Просто так человек не будет изображать вампиров, людоедов, человека-паука. Совершенно ясно, из какого источника черпаются такие «творческие замыслы».
Корр.: Причем авторы стараются придать этим сущностям привлекательный вид.
Иг. И.: Да, чтобы на первых порах усыпить бдительность. А когда игроки втянутся, можно уже и не маскироваться. Парадоксально, но многих людей страшное привлекает. Это одно из проявлений в нас падшего человека. Не будь у нас такого парадоксального влечения, зло вызывало бы безоговорочное отторжение. А этого не происходит. Человек и отталкивается, и одновременно влечется к страшному, ужасному. Когда бывает перейдена определенная грань, человек входит в реальность зла, и она перестает быть для него противоестественной. Зло уже не воспринимается негативно, а становится некой иной, тоже возможной реальностью, которая вполне имеет право на существование и дает человеку новые ощущения. Очень острые, очень сильные. Они расширяют спектр переживаний, пресыщенная душа начинает искать их, происходит все большая демонизация, сатанизация человека. Сейчас мир вокруг нас, в том числе и мир детства, все откровенней демонизируется. Это страшно. Взять хотя бы детские книжки, детские журналы. Мы прекрасно помним, какими они были в 60 — 70-е годы. «Веселые картинки», «Мурзилка»… Помним, какие в них были простые, добрые, хорошие рисунки. А что сейчас? Многие детские книжки насквозь пропитаны демонизмом. На рисунках изображены какие-то ублюдки, уроды, маленькие, но уже растленные, развращенные, жестокие существа. Это унижение человека, глумление над образом Божиим. В чем дело? А в том, что таковы творцы рисунков. Они несут в себе эту демоническую энергию и передают ее детям.
Корр.: Я однажды присутствовала на докладе одного психолога, посвященном компьютерным играм. В качестве иллюстрации она — это была женщина — показывала слайды. Причем специально подчеркнула, что выбрала фрагменты из самых популярных компьютерных игр для подростков, что вообще-то у нее таких картинок масса, но она принесла лишь несколько штук. Так вот, я обратила внимание на то, что люди, сидевшие в зале, не могли на это смотреть. Они закрывали глаза и вскоре попросили прекратить показ. Образы на картинках были настолько чудовищными, что смотреть на них было нельзя. Хотя если разобраться, персонажи ничего особо страшного не делали. Но они так жутко выглядели, что вызывали содрогание. И в то же время были какими-то демонически-притягательными. Сперва вызывали отталкивание, а потом — притяжение. И я живо себе представила, что если ребенок играет в такие игры, то, преодолев отторжение, он начнет тянуться к демоническим образам. Получается, что через эти игры он приобщается к сатанизму? В нашем представлении сатанисты — это те, кто участвует в каких-то жутких ритуалах, черных мессах. Но ведь и через такие игры происходит приобщение к темным силам. Ребенок тянется к ним, может даже по сюжету действовать с ними заодно. А это ведь уже аналог участия в каком-то демоническом действе, да?