Глава 2
Тея
Распахнув настежь дверь, действительно на пороге вижу Яна Бергера — мужа сестры-близняшки Таты. Мужчина смотрит на меня хмуро, сведя густые тёмные брови вместе. Несколько коротких прядей волос цвета вороньего крыла спадают ему на лоб. Одет Ян в простой тёмно-синий свитер, который будто вторая кожа обтягивает его в меру накачанное, сильное тело, что под подушечками пальцев начинает колоть, стоит только представить, как я провожу ими по широким плечам. Но быстро эту мысль отодвигаю. Руки Яна спрятаны в карманах классических тёмных брюк.
Вижу, как муж Таты напряжён, но не могу понять почему. Первая мысль, что что-то случилось с Татой, потому как ни по какой другой причине он просто не мог ко мне прийти.
С этим мужчиной я не виделась десять долгих лет. Десять лет, пока не увидела на семейном ужине, на котором близняшка представила его как своего жениха. Это было не так давно, но я до сих пор помню эти чувства, потому как они до сих пор живы во мне: неверие, шок, жгучую ненависть… Всё это было внутри меня, как и сейчас.
Он меня не знает. Не помнит. Вот только я всё помню до мельчайших подробностей и никогда не смогу забыть.
Ян не догадывается, что в далёком прошлом мы были слишком близко знакомы с ним. Если бы он только знал об этом — от меня бы ничего не осталось. Хотя жива ли я сейчас… Сомневаюсь.
После того, что я увидела более получаса назад — не выживают. А если и воскресают, то остаются поломанными птицами, не смеющими больше летать. Сильный удар в спину от любимого человека снёс меня, как ураган в солнечный летний день. Так внезапно, что я не успела быстро сгруппироваться, подставила не спину, а своё сердце, из-за чего раненой птицей умираю, разбившись о скалы — преданная морем.
Муж сестры сканирует меня взглядом с ног до головы, задержав внимание на моих глазах дольше положенного. Понимаю, что наверняка от слёз они красные, припухшие, но мне всё равно, как меня видит этот человек. Он мне никто. Лишь муж сестры, несмотря на то, что нас связывает прошлое, о котором он не догадывается. И надеюсь, никто никогда не узнает.
— Что-то случилось с Татой? — первое, что слетает с моих губ без приветствия.
Мне хочется быстрее узнать, зачем Бергер пожаловал ко мне в дом и, если это не столь важно — выпроводить, оставшись одной. Сейчас как никогда мне нужно одиночество, чтобы всё переосмыслить и понять, как жить дальше и что делать.
Нет, конечно, Мамаева я не собираюсь прощать. Не после того, что увидела и его слов в мою сторону, что для него я лишь бракованный товар. Уверена, если бы не выгнала, ещё много интересного узнала о себе, что разодрало бы мне душу ещё больше, чем сейчас.
— Нет. Я пришёл поговорить, — вырывает меня из моих мыслей хрипловатый голос, из-за которого по непонятным причинам по моему телу бегут мурашки.
Мне казалось, я всё забыла. В том числе и этого человека, но, оказывается, это совсем не так. Мозг забыл, но тело всё ещё помнит.
— Если это не касается Таты, то не смею вас больше задерживать, — слегка качаю головой, показывая взглядом направление выхода за его спиной.
— Что, даже не пригласишь на чай? Где же твои манеры, Ласточкина? — моя девичья фамилия слетает с его губ с неприкрытым нахальством в голосе, отчего моя рука, лежавшая на ручке двери, сжимается вокруг прохладного металла.
— Я Мамаева, господин Бергер. Советую не забывать про это, — говорю в тон ему. Никому не позволю меня принижать и вести себя со мной так.
— Для меня ты всегда будешь Ласточкиной, — вдруг говорит он, а я замираю перепуганной птичкой.
Узнал?
Да нет, не может этого быть. Мы слишком похожи с Татой, как две капли воды. Нас даже в детстве не могли различить, поэтому всегда за проступки доставалось мне. А Тата у нас белая и пушистая. Впрочем, и самая лучшая.
— Мы с вами видимся всего третий раз в жизни, поэтому такие фривольности вам непозволительны. Ни в каком контексте, — удерживаю маску безразличия, хоть в душе трепещу от мысли, что всё же Бергер меня узнал.
В ответ мне достаётся нахальная улыбка, от которой хочется врезать ему в лицо. Желательно посильнее, но кто я против него — хрупкая девушка против чемпиона Европы по боксу. К тому же, мужа сестры-близняшки.
— Может, всё же впустишь, и мы спокойно с тобой поговорим?