— У меня потрясающая новость! — бодро восклицаю.
— Ты собрала мои вещи и теперь я официально бездомный, — вроде бы шутит, но в голосе болезненная обреченность.
— Я перевезла их к себе, — его глаза округляются. Смотрит с недоверием. — Но и это далеко не главная новость!
— Да, брат! Пора дать пинка под зад черной полосе! — Клос подходит и дружески хлопает его по плечу.
— Заинтриговали! Чего вы там удумали? — в глаза просыпается интерес.
— Мы едем на реабилитацию! — выкрикиваю, обнимаю, расцеловываю в обе щеки.
— Кааак? — переводит ошарашенный взгляд с меня, на парней.
— Все оплачено, брат! — Клос широко улыбается.
— Но как же… это же так дорого… — он не верит. Ему неудобно. Марк явно не ожидал подобной заботы.
— Что значат бумажки, когда на кону твое здоровье!
Марк хватает меня за руку. Долго смотрит в глаза. Улыбается, глаза блестят.
— Илона! Ты мой ангел! Люблю тебя, с первой секунды как увидел! Выходи за меня!
Глава 27
На меня устремлены глаза парней. Они восторженно замерли. В глазах Марка надежда. Я не могу, не имею права сейчас отказать, выставить его в неприглядном свете. Он столько всего пережил по моей вине.
— Да, — говорю очень тихо. Хочется расплакаться, наверное, в этот момент я еще не понимаю, в какой жуткий капкан себя загоняю.
Я решила, что сейчас соглашусь, а потом откровенно поговорю, расскажу ему о своем прошлом. О потере малыша. Марк поймет, что сделал неверный выбор. Что я по-прежнему буду рядом, но в качестве друга. Мы все выясним, но только наедине не при свидетелях. А сейчас при них, надо изображать радость, которой нет, и не может быть.
Как бы я ни относилась к Марку, знаю одно — я никогда не полюблю его как мужчину. Он замечательный парень, и если бы мы встретились до всего моего кошмара… то возможно… Только сейчас уже ничего не исправить, мое сердце разорвалось пополам. Одну половинку забрал Влад, вторая отправилась на небеса вместе с моим крохой.
— Моя робкая, скромная девочка, — Марк обнимает меня за талию. Отвращения не чувствую, лишь неловкость момента. Мало того что я испортила ему жизнь, так еще, и он влюбился в меня. Конечно, возможно, это просто самовнушение, мы очень много времени проводим рядом. И когда он выздоровеет, все пройдет. Но сейчас от этого не легче. Надо как можно скорее прояснить ситуацию, надо быть честной и не обманывать его надежд.
— Ооо, исторический момент! За свадьбу не переживайте, мы все устроим! — восклицает Клос.
— Нет… ты итак слишком много всего сделал! Не надо! — говорю поспешно. Еще не хватало, чтобы они начали готовиться к торжеству, которого не будет.
Перевожу взгляд на Марка, он ждет, что я поцелую его. Какой неловкий момент. Наклоняюсь, хочу поспешно мазнуть по губам. Но он обнимает меня за шею, притягивает ближе и впивается в мои губы. Мне хочется завопить от неправильности происходящего, от дикого отторжения. Не должны наши губы соприкасаться. Это неправильно! А вместо этого я терплю, под улюлюкающие звуки парней. На глаза слезы. И это еще больше убеждает всех в нашем с Марком счастье.
— Надо пожениться до реабилитации! Хочу, чтобы ты на законных основаниях была рядом! — Марк так и не отпускает меня, держит за талию. А я хочу, чтобы это поскорее закончилось. Хочу сбежать, закрыться у себя в квартире, побыть одной и зализать раны. Только даже моя квартира уже не принадлежит мне, я туда собственноручно поселила Марка. Не могу уйти и оставаться с ним, становится невыносимо. Не следовало ему переходить черту дружбы.
Как назло, парни не расходятся. Мы все вместе отправляемся в сквер, гуляем. И эти бесконечные разговоры про свадьбу. Сложно изображать веселье, когда на душе скребут кошки, раздирают своими когтями так и не зажившие раны.
Его друзья ушли только под вечер. Марк, уставший и довольный, пошел спать. Не стала я начинать разговор. Пусть отдохнет. Вернулась домой и вместо того, чтобы зализывать раны, принялась за работу. Заказы горят. Деньги нужны катастрофически.
Поспав часа два от силы, с самого утра мчусь в больницу. Как раз к концу врачебного обхода. А там очередная новость — Марка выписывают. Раз скоро ему на реабилитацию, то в больнице на данный момент его пребывание не имеет смысла.
И вместо разговора я выслушиваю указания врачей по уходу. Все тщательно записываю и понимаю, что моему уединению наступает конец. Плохо думать так в подобный момент, но увы… я тоже человек. Оказывается, моя размеренная и одинокая жизнь была не так плоха. Я ее явно недооценивала. Хоть бы он поправился. О свадьбе не думаю. Уверена, наш разговор расставит все по местам. Марк поймет…Но в душе нарастает чувство обреченности, неминуемой западни.