— Конечно, беременна! Они молодые, только поженились, страсть кипит! Какая отличная пара, правда, милый? — и Светка странная, то ходила мрачнее тучи из-за приезда старшего сына, а тут щебечет соловьем.
Каждым словом режет меня до мяса, кости выламывает. Слишком красочно представляю, как они делали этого ребенка. Ненавижу себя, что я за отец. Я должен наплевать на себя, свои чувства. Марк счастлив — это главное. А прошлое с Илоной нужно похоронить. Любым способом вытравить из памяти.
— Я не беременна! — Илона резко открывает глаза, там океан, там мой рай, мой ад.
— Это дело поправимо, любимая, — восклицает Маркс с кресла. — Мы будем усиленно стараться в этом направлении. А возможно, мы сейчас не догадываемся, а счастье уже на пороге, — смеется, как-то отчаянно громко, — Точнее, в твоем животике.
— Какая прелесть, ты станешь дедушкой! — хохочет в тон Марку Светка.
У меня эти звуки ассоциируются с хохотом маньяков в фильме ужасов. Бьет по нервам. Едва сдерживаюсь, чтобы не завопить: «Заткнитесь!».
Илона морщится. Закрывает глаза. Тяжело дышит.
— Красивая, — Дениска подходит к ней и гладит маленькими пальчиками ее по руке. — Хорошая, — улыбается. Папа, она будет с нами жить?
Илона вздрагивает. Глаза наполняются слезами. Закусывает губу. Гладит дрожащей рукой пацана по голове. И столько боли в ее огромных глазах, столько отчаяния. Неужели угрызения совести? Пожалела, что тогда по дурости сотворила? А что это меняет? Я каждый день мечтаю повернуть время вспять и уберечь ее и себя от катастрофы. Только назад дороги нет. Она жена моего сына!
Как они вообще встретились? Как судьба их связала? У них любовь? Она меня забыла? Сколько вопросов, которые я никогда ей не задам. Она рядом… и так далеко… уже не моя.
— Сыночек, не мешай тете, она болеет, — Светка подлетает и хватает Дениску на руки.
— Он мне не мешает, — Илона переводит взгляд на ребенка. В глазах реки непролитых слез.
— Я хочууу к ней, — малыш тянет ручки, как никогда к Светке не тянул.
У них особой близости нет, сын больше всегда ко мне тянулся. А мать, что есть, что нету… весь в меня. Мне порой кажется, что к нянечкам у Дениски и то больше симпатии.
— Свет, отпусти его, — мой пацан, мой оплот. Если бы не он, я бы давно загнулся. Ради сына и живу. И старшего должен на ноги поставить. А я… давлюсь ревностью и продолжаю сатанеть.
— Нет, — прижимает ребенка к себе, так что он кричать начинает.
— Пусти меня! Ты плохая! Ай, — вырывается, кричит. — К тете хочууу…
— Денис, прекрати, — а сам усмехаюсь, похоже у нас с сыном один вкус на женщин. — И ты, Свет, отпусти ребенка. Ему не комфортно.
— Со мной все в порядке, — Илона смотрит, то на меня, то на Дениску.
— Врачи будут разбираться. Вдруг какая инфекция. Нет. Рисковать точно не стоит. На обследование в больницу! — Светка все же отпускает пацана, но держит за руку, не дает к Илоне приблизиться.
— Я здорова! — Илона резко вскакивает с дивана. Пошатывается. Успеваю ее подхватить. Нет. Это она меня ловит, захлопывает на шее капкан. Сколько я продержусь, пока тормоза сорвет окончательно?
Глава 36
— Это может быть заразно! В доме ребенок! — на заднем фоне надоедливый визг Светки.
А у меня мир остановился. Замер. Реальность сомкнулась вокруг нас. Эти глаза…боль…отчаяние… и нечто кипучее… ураган… привет из прошлого. Так когда-то она на меня смотрела, словно я являлся ее миром, доверчиво, с безграничным трепетом.
Сейчас уже ее нельзя назвать той девчушкой. Годы оставили свой след, нет… не на внешности… она стала еще совершенней. В глазах, голосе, мимике, там печать страданий. Я не чувствую счастья, не вижу точки между нами.
Глупо так думать, глупо даже мыслить о подобном. Но страница прошлого не перевернута. Ни для меня, ни для нее.
Ее приоткрытые сочные губы совсем рядом. Мои сводит судорогой, от желания прикоснуться, вновь вобрать в себя их вкус. Глаза в глаза. Нет прошлого. Нет будущего. Есть только наш миг. Она смотрит с какой-то жадной обреченностью, и эта боль в огромных глазах, что вспарывает мое нутро. Мася все та же мася, и уже совсем другая…
Не хочу ее отпускать. Хоть и понимаю, что перехожу недопустимую грань.
— Там скорая приехала, — докладывает горничная, переступает с ноги на ногу.
— Отлично! Пригласи их! И ребенка забери! К няне отнеси. Нечего ему смотреть на такое, — последняя фраза звенит с нотами агрессии.
— Владислав, отцепись ты уже от моей жены, — в тон ей говорит Марк.
Владислав… только так он меня называет. Словно намеренно перечеркивая наше родство.
Бережно укладываю ее на диван. Как от кожи куски плоти отрываю. Мася дрожит, кусает губы, не произносит ни слова. Только смотрит, так смотрит, что я на грани, послать всех… далеко… прижать ее к себе и больше никогда не отпускать…