В сексологической литературе, как научной, так и паранаучной, есть немало образцов классификации и типизирования психосексуального развития мужчин и женщин. Общим знаменателем часто выступает своеобразная “конечная” цель секса — обеспечить себе максимальный успех и выигрыш в парном взаимодействии, подчинить или подчинится в садомазохистском варианте, но, главное, умножить свой “сексуальный капитал”. Главная опасность — оказаться либо невостребованным, либо в убытке, недополучив полагающееся количество оргазмов и уступив сопернику(це). Детство в этом смысле понимается как этап, который надо умело использовать для подготовки к этим “торгам” с целью придания “товарного вида” своим естественным прелестям. Разумеется, это, прежде всего, относится к девочке, которую учат быть красивой и соблазнительной ради будущего жизненного успеха. Наиболее популярен имидж “охотницы”, которая, пройдя “школу” становления стервой, воплотит современный идеал женщины, горячо популяризируемый в многочисленных глянцевых изданиях и СМИ. Образ “женщины — ребенка” эпохи Мэрилин Монро постепенно отошел на второй план, уступив место бесчисленным модификациям “женщины — вамп”, беспощадной, готовой ко всему вплоть до убийства.
В этой связи, проблема классификации психосексуального развития ребенка особенно в полоролевых его особенностях становится весьма непростой. Если детство понимать как предысторию подлинной, т. е. взрослой жизни, то нужно в нем искать ростки будущих социосексуальных типов мужчин и женщин. Если же детство имеет характер определенной целостности, несводимой в полной мере к будущему, то нужно находить его собственные типизирующие признаки, относительно автономные, и в то же время, имеющие потенциал дальнейшего роста. Эта, если угодно, сингулярность детства определяет важность психобиографического метода, о чем уже шла речь и необходимость нестандартных подходов к пониманию этого феномена. Исследуя пато — логию русского ума Ф. Гиренок обратил внимание на то, что “структурами обратимости в человеке создается и воспроизводится что — то детское, то есть когда я вижу в мире обратимость, я ребенок”43. Феномен “обратимости” психосексуальных моделей развития ребенка вытекает из их нежесткой фиксации, “свободного плавания” в океане Эроса, дающего возможность максимально широкого выбора. В неустойчивости системы становления сексуальных характеристик кроется ее потенциальная сила и способность к адаптации в случае экстремальных воздействий, особенно в случае насилия или грубого вторжения родителей или других взрослых в интимный мир ребенка. Эта точка зрения получила подтверждение сравнительно недавно при прослеживании в длительной перспективе судеб людей, перенесших в детстве сексуальное насилие. Идея об особой жизнестойкости мягкого, слабого, неустоявшегося принадлежит к числу древнейших, особенно в китайской философии, отражая, видимо, общеэволюционные закономерности. В этом же ключе можно трактовать и многочисленные мифологемы как восточной, так и западной мысли о чудесном спасении ребенка (в основном мальчика), его тайном росте и созревании, скрытом от мира, дабы быть затем явленным во всей славе. Этот особый “секретный” мир ребенка является предметом пристального интереса детской психологии, ибо в нем заключены многие загадки и тайны психики взрослого.
Прежде всего, возникает вопрос о “норме” такого развития и ее вариациях в сторону ускорения или ретардации. Выше уже упоминалась проблема акселерации физического и полового развития детей в регионах западной цивилизации во второй половине XX века. Самой проблемной областью остается познание движущих сил и механизмов этого процесса, равно как и оценка суммарных эффектов и вытекающие отсюда психолого-педагогические рекомендации. Общеизвестны страхи и тревоги родителей и общества по поводу детской сексуальности, детских браков и всего того, что связанно с отставанием духовно-нравственного развития от бурной эволюции сексуальности. Об этом шла речь еще в XIX и начале XX века (“половые скороспелки”) авторов “Вех”; размышления И.И. Мечникова по поводу дисгармонии человеческой природы; беспощадная борьба с “детским грехом” (онанизмом) и т. д. Детская сексуальность усиленно демонизировалась, что, в сущности, свидетельствует о ее непонимании для развития ребенка и затем взрослого, причем особый ужас вызывали ее проявления у девочек, что напрямую увязывалось с потенциальной проституцией. Вторая половина XX века расставила иные акценты, но не сняла суть проблемы. Гуманистическая психология и педагогика учит быть толерантными как родителей, так и общество, исходя из самоценности каждой личности и ее права на собственное развитие, в том числе и сексуальное. Начиная с классических работ Э. Берна о Ребенке и Родителе до современных размышлений по поводу “комплекса детской любви”, включающим и “Эдипа” и “Электру” как частные случаи, прослеживается формирование “мифа детства” как одного из аспектов Взросления. В нем собственно формируется все будущее содержание эмоциональной и сексуальной сфер жизни человека, набор его “любовных карт” с их “козырями” и “шестерками”, страхами и комплексами. Эрик Берн был в этом отношении категоричен: “если человек не получает поглаживаний от существ своего рода, его ум сморщивается и его человечность высыхает”44. Взаимосвязь интеллектуальной и эмоциональной ригидности и сексуальной фригидности давно стала уже общим местом в сексологических публикациях. Немало авторов связывают современную эпидемию “похудания” с дефектами личностного, в том числе и сексуального развития. “Лишние” килограммы веса, в сущности, манифестируют нереализованную сексуальность у “закормленного ребенка” с зафиксированной оральной фазой, подчинившей себе все последующие. “Идеальная” фигура приобретает сверхценное значение и смысл особенно для женщины, именно в аспекте утраченной детской и девической идентичности, которая являет собой “абсолютную сексуальность”, не нуждающуюся в дополнительных украшениях и атрибутах.
Высказанные соображения позволяют оценить реальную сложность песенного рефрена “воспитайте девочку!” и “воспитайте мальчика!” в современном мире с его парадоксами и неопределенностями. Не претендуя на “окончательные” решения и абсолюты можно попытаться дать эскиз того, что значит быть мальчиком и девочкой в аспекте становления сексуальности до начала пубертата в современной российской действительности.
В качестве источниковедческой базы можно использовать ряд материалов опубликованных в печати в виде сборников писем и анкет, личных воспоминаний и размышлений и объявлений в эротических журналах. Эти материалы не претендуют на полную достоверность, но дают бесценный человеческий материал и аромат подлинной жизни. Особенно это относится к анонимным публикациям в прессе и Интернете, которые в известной степени отражаю стиль отечественного философствования и мировосприятия. В качестве примера можно сослаться на сборник рассказов 253 женщин о первых эротических эмоциях и первом сексуальном опыте, осуществленном в Интернете в 2002–2004 годах45. Любопытные данные можно почерпнуть из публикаций М.Б. Борисова46, из сайта М. Армалинского и других. Надо отметить, что высокий уровень откровенности свойственен преимущественно женских нарративам, тогда как мужские повествования грешат известным инструментализмом и акцентуацией внешних событий и действий. Эти разные “лики” детских сексуальных опытов и их восприятия манифестируют глубокие сущностные различия мужской и женской сексуальности. Объединяет их то, что хорошо выразила К. Хорни “дети рождаются с сексуальными чувствами и они способны к страстным чувствам, вероятно, даже в гораздо большей степени, чем мы, взрослые, со всеми нашими сдерживающими факторами”47.