С Малфоем было особенно трудно. Гермиона ловила себя на мысли о нём всё чаще. Она пыталась понять и проанализировать его поступки.
То он предлагал поменяться местами на опасном пути на скалах, то выплёвывал оскорбления.
Драко любил своих родителей, это очевидно. Ради отца он готов был пойти на многое, в том числе, как решила Гермиона, и терпеть её с Невиллом общество.
— Прости, что расстроил, — бормотал Гарри. — Хочешь, я поговорю с Кингсли, и он…
Гермиона поняла, что не будет никакого путешествия в Дурмстранг, она не увидит стены волшебной северной школы, не пройдёт среди книжных стеллажей, а записи Гриндевальда всё также недоступны для неё, как и раньше. Гермиона бы закричала, если бы была не здесь — в шумном пабе Хогсмида.
— Нет, Гарри, — попыталась мягко сказать она. — Ты и так очень многое сделал для меня. Это тупик. Спасибо, что не стал говорить это всё при Невилле.
Поттер выводил пальцем узоры на скатерти, судорожно пытаясь придумать, чем бы помочь лучшей подруге.
— Знаешь что?! — воскликнул он так неожиданно, что посетители паба обернулись. — Отправляйся-ка ты с Невиллом в Румынию!
— Что? — недоумённо произнесла Гермиона, уставившись на него.
— Ну и с Малфоем, так и быть, тоже, — Гарри закопошился в карманах мантии. — Вот! — он положил на столик свиток скреплённого лентой пергамента. — Это решение о снятии с него чар Запрета! У меня весь день из-за него под мантией зудело.
— Тебе удалось получить его?!
— Разумеется, — самодовольно произнёс Гарри. — Я же Избранный!
— Ну тебя, — слабо улыбнувшись, сказала Гермиона и ткнула друга локтем. — Но что нам делать в Румынии? Ты же сказал, что дом Каркарова уже пытались найти после побега…
— После побега, — кивнул Гарри. — Тогда Каркаров был жив. Чары действовали! Но даже Фиделиус не вечен после смерти колдуна. Надо бы проверить особняк сейчас, не находишь? Вдруг Каркаров спрятал всё украденное у себя в каком-нибудь мудрёном тайнике прежде, чем исчезнуть окончательно. Наверняка, какие-нибудь магглы укажут вам приблизительное направление. Что-то мне подсказывает, появившийся из ниоткуда дом сложно не заметить.
Гермиона на минуту застыла на месте, не сводя с Поттера глаз, а потом по её лицу поползла робкая улыбка. Грейнджер схватила свиток и крепко сжала ладонь Гарри.
— Мы отправимся туда завтра же! — уверенно произнесла она и взглянула на друга глазами, полными предвкушения.
— Только это не значит, что всё отыщется…
— Это не так важно, то есть важно, но не так. Ох, Гарри! Это уже хоть что-то! Если это наш единственный шанс, то разве не стоит рискнуть? — Гермиона быстро схватила сумку и торопливо поцеловала обескураженного Поттера в щёку. — Я к Невиллу. Надо его предупредить, а то в прошлый раз, когда мы отправлялись к Фламелю, он так разнервничался, что мне пришлось отпаивать его глинтвейном с патокой грюмошмеля.
— Патокой чего? — переспросил Гарри.
— Грюмошмеля, — повторила Гермиона, достав палочку. — Это такое насекомое, Гарри. Как ты сдал Хагриду экзамен на третьем курсе? Ах да, Малфой в жизни не удосужится сказать тебе «спасибо», — знающе произнесла Грейнджер, — поэтому благодарю за него, — и аппарировала прочь.
========== Глава одиннадцатая - Доверие ==========
Драко заметил, как расширились глаза матери, когда в зал мэнора влетела серебристая выдра.
Патронус Грейнджер.
Гермиона оповестила Малфоя о том, что его ожидают на крыльце дома Грейнджеров через четыре с половиной часа, чтобы оттуда сразу отправиться в путешествие. Нарцисса была хорошо осведомлена о последних событиях в жизни сына. Драко делился с матерью всеми планами.
Громкий жизнерадостный голос Гермионы, казалось, ещё звенел под потолком.
В мэноре царили совершенно противоположные настроения.
Драко не мог дышать, и слова, звучащие в зале, с трудом доходили до его сознания. Минуту назад он открыл номер «Ежедневного пророка» и узнал о случившемся в доме его однокурсника. Теодор был единственным человеком на свете, кого Драко мог про себя назвать другом. Будь в Драко чуть меньше крови Малфоев, он бы делал это чаще.
Серебристый зверёк взвился под потолок и, мигнув напоследок бирюзовой вспышкой света, исчез.
Малфой же не произнёс ни слова. Он отложил от себя газету, поднялся из-за стола и вышел в сад.
Влажная после первого осеннего дождя трава блестела на солнце. Драко прижал ладонь к губам и прикусил палец, пытаясь болью вытеснить сожаления. Внутри что-то с грохотом ломалось, словно полноводная река взламывала бурным потоком сковавший её за зиму лёд.
Малфой помнил улыбчивую мать Тео — Адриану, вечера в парке Нотт-холла, посиделки в доме на старом дереве, помнил, как они с Тео таскали с кухни карамельных саламандр, а эльфы делали вид, что ничего не замечают, хотя Люциус строго-настрого запретил есть сладости.
Вдохнув свежий воздух, Драко понял, что война не закончилась падением Тёмного Лорда. Он одинаково возненавидел опоздавших к Ноттам мракоборцев и учинивших расправу Пожирателей смерти.
Драко ощутил невероятно сильное желание закричать, но вышедшая из дома мать заставила его сдержаться. Он не сломается сейчас.
— Как это случилось? Как же они обошли защиту дома? — тихо произнесла Нарцисса, подойдя ближе к сыну. — Родовая магия должна была помочь Адриане…
— Как это случилось? — воскликнул Драко, мигом придя в себя. — А что мешает этим сумасшедшим завтра прийти в наш дом, мама?! Сигнальные чары? — заорал он, сжав кулаки. — Все защитные заклинания сняты самими же мракоборцами! Родовая магия не помогла Тео. Ах, какой он был чистокровный! Прямо, как мы. И наш дом тоже нас не защитит, какой бы чистой ни была моя кровь!
Когда Драко понял, что сказал, то скривился и попытался успокоиться. Его руку на месте потускневшей метки неожиданно пронзила боль.
— Никто нас не защитит, — произнёс он и крепко обхватил запястье дрожащими пальцами, чтобы унять жжение. — Никто…
Нарцисса отвела глаза в сторону и холодно сказала:
— Идём к столу.
Драко кивнул. Всё, что от него требовалось в данный момент — вернуться в столовую и сделать вид, что он ничего не говорил.
Глоток вина или крепкого виски — вот то, чего сейчас не хватало. Только перед разговором с Грейнджер Малфою нужна была трезвая здравомыслящая голова. Ничего — бутылочка медовухи или Усладеля сойдёт.
Можно подумать, Гермиона беспокоилась о нём и его отце. Доверяла? Неужели ей удалось добиться снятия Запрета? Но зачем ей это? Зачем? Зачем?
Драко решил, что прежде заглянет на кухню, а лучше сразу вниз — в винный погреб. Малфой прошёл в зал, свернул в Зелёную галерею и оттуда спустился к подвалам мэнора.
Ужасное место. Ужасные воспоминания.
Красная дверь, расположенная между двумя рыцарскими доспехами в восточной стене совсем запылилась. Под ручкой уже распустила свои тонкие щупальца паутина. Давно сюда никто не спускался — не было повода праздновать.
Драко шагнул к двери, когда вдруг услышал странный пугающий звук, донёсшийся до его ушей со стороны лестницы. Малфой обернулся. Сердце бухало в груди, готовое выпрыгнуть на ступени.
Свет, падающий в проём, совершенно точно давал понять — никто не мог прятаться внизу. Не было даже тени на стене. Никого здесь и быть не могло. Снова пустые страхи. Не павлин, так крыса…
— Кто здесь? — немного успокоившись, произнёс Драко.
Он и не ожидал, что кто-то отзовется, но…
— Никто, — неожиданно донеслось в ответ.
Мимо обескураженного Драко пронеслось что-то белёсое с такой скоростью, что разглядеть было невозможно, и скрылось прямо в каменной кладке стены.
Когда Драко с кислым видом вернулся в столовую (и без бутылки медовухи), мать, точно почувствовав, где он был, деловито произнесла:
— Ты знаешь, что в погребе завелось привидение?
— Да, — нехотя сказал Драко. — Теперь знаю. Только что столкнулся. Это неудивительно. Из-за того, что тут творилось не так давно, столько гадости притянулось в мэнор.