Драко резко подобрал ноги.
— Нам не помешает подкрепиться и отдохнуть, — негромко сказала Гермиона. Её взгляд был полон признательности, и Драко не смог отказаться от предложенного угощения.
— Прости, что не послушала тебя. Мне следовала бы знать, что бродить в одиночку по старинным незнакомым особнякам весьма опасно. И ещё кое-что… Спасибо, что не говоришь мне это сам… — Грейнджер едва заметно подалась вперёд и поспешно обняла обескураженного Драко, затем так же быстро отпрянула.
Малфой почувствовал, как краска прилила к щекам. Слова Грейнджер приятно тронули его. Этот тёплый взгляд, непонятные ощущения от близости Гермионы озадачивали. Драко не мог разобраться: нравится ему происходящее или нет. Окончательно запутавшись, он вскочил, обескуражив на сей раз саму Грейнджер.
— Думаю, всё-таки стоит осмотреться, — выпалил Малфой. — Что-то мы рано расслабились.
— Я думал, мы здесь уже закончили, — удивлённо сказал Невилл, щедро намазывая мёдом ломоть хлеба.
Гермиона промолчала. Она подтянула колени к подбородку и задумчиво уставилась на огонь.
— А что ты скажешь? — спросил её Невилл.
— Мне кажется, это пустое занятие, — с неохотой ответила Гермиона. — Но если кому-то так не сидится на месте… — она вдруг отчётливо осознала, что с уходом Драко ей станет гораздо спокойнее.
— Именно так! — поддержал Малфой, направившись к дверям. — Теперь мы знаем, чего ждать. Я буду осторожен.
Невилл снова взглянул на Грейнджер.
— Пусть идёт, — буркнула она.
*
— Каркарова здесь не было, — сказала Гермиона. — Келпи поджидал его уже давно. Наверное, сразу после того, как Волдеморт понял, что его бывший соратник уже не вернётся в его ряды.
— То есть, — протягивая руки к огню, произнёс Невилл, — сразу после Турнира Трёх Волшебников.
Гермиона кивнула.
— Каркаров не явился на зов Тёмного Лорда, как… — она оглянулась на дверной проём, откуда хорошо просматривалась лестница, и тихо продолжила: —…Малфой, Нотт или Гойл, хотя его не удерживали стены Азкабана, как тех же Лестрейнджей.
Лонгботтом сильнее сжал подлокотники кресла, придвинутого к камину. Тогда, на четвёртом курсе, Беллатриса Лестрейндж ещё не бежала из волшебной тюрьмы.
— Опомнился, значит, — мрачно процедил Невилл.
— Куда там, — Гермиона вздохнула. — Скорее просто струсил. После Первой магической войны Каркарову не удалось отделаться ложью об Империусе. Он выдал нескольких Пожирателей смерти, чтобы спастись от заключения.
— Жаль, что остальным это удалось, — произнёс Невилл. — Выскользнуть. Пожиратели смерти едва не убили нас в Отделе тайн. Из-за них умер крёстный Гарри. Да что там, ты сама едва не погибла от рук Долохова! Многие преступники остались безнаказанными после Первой магической войны… и к чему это привело? Несправедливо!
— Ты прав, — сказала Грейнджер и ненадолго замолчала, кутаясь в трансфигурированный из мантии плед. Кожу на щеках пощипывало до сих пор. — Но не все из Пожирателей смерти вернулись к Волдеморту, потому что хотели убивать, пытать и мучить магглорождённых. Они тоже боялись. Я уверена, что тот же Люциус не желал для Драко такой участи. Стать Пожирателем смерти в шестнадцать лет… какой отец захочет такого для сына?
— Да, ты права, — прошептал Невилл. — Малфой стал чуточку сноснее в последние дни. Заметила? Не такой противный что ли…
Гермиона негромко рассмеялась.
— Ну, конечно, — хмыкнула она, натягивая плед до самого носа. — Мы вдвоём смогли выцедить почти весь яд. Ему нужно время на подзарядку.
— И что теперь? — глухо спросил Лонгботтом, уставившись на лизавшие очаг языки пламени.
Гермиона неловко заёрзала.
— Для начала переночуем здесь. Сейчас поздно, а порт-ключ ещё не перезарядился, — она вынула из бисерной сумки гребень и повертела в руках. — Вся магия выдохлась.
— А завтра?
— А завтра, Невилл, мы свяжемся с Дарреном и Гарри и скажем, что записей тут нет, и никогда не было.
*
По полу скользили слабые пляшущие тени. Свет лился из смежной с холлом гостиной, где обнаружился камин и несколько пригодных для растопки поленьев.
Драко прислонился к стене и закрыл глаза, снова и снова прокручивая в голове произошедшее. Во внутреннем кармане мантии рядом с монетой лежал предмет, который ему не принадлежал.
Всего в трёх шагах от Малфоя находился вход в гостиную, откуда доносился весёлый треск горящего дерева.
Грейнджер и Лонгботтом негромко переговаривались. Можно было присоединиться к ним.
Глупо было стоять вот так в холле и вспоминать подробности.
Драко никогда не замечал за собой тяги к героизму, поэтому сам факт собственноручного спасения Гермионы Грейнджер немного смущал его. На Слизерине отвага и безрассудное благородство никогда не имели приоритета. Но что ещё ему оставалось делать? Он не мог поступить иначе, почувствовав что-то неладное, когда заметил из окна возникшую рядом с Грейнджер незнакомую фигуру. Времени на размышления не было и тогда, когда перевернувшаяся тварь утянула Гермиону под воду.
Драко не мог позволить ещё одной составляющей его прежней жизни уйти на дно. Весь этот день, все предыдущие дни поисков записей о Философском камне, его собственные язвительные реплики, непонимающий вид Лонгботтома и менторский тон Гермионы пронеслись у него голове. Малфой понял, что эти споры с Грейнджер ему крайне приятны. Невероятно! Он испытал неестественный прилив сил, осознав это.
Невилл и Гермиона взяли его с собой на поиски секрета Ребиса. Зачем? Зачем?
А услышав сдавленный толщей воды мерзкий визг раненого зверя, Драко позволил себе ощутить сладкий вкус победы. Впервые он, Малфой, оказался кому-то настолько полезен. И впервые Грейнджер предстала перед ним слабой испуганной девушкой, которую подсознательно хотелось защитить и утешить. Казалось, спасённая из воды Гермиона вот-вот заплачет. Она легла на снег на берегу озера и просто смотрела перед собой.
В ту минуту разница между рыдающей над сломанной куклой малышкой Айрис, измученной тревогой за отца Панси, тоскующей по прежней жизни Нарциссой и обессилившей магглорождённой Гермионой стала незначительна как никогда.
Малфой знал её с детства. В Хогвартсе Грейнджер была объектом его насмешек, его раздражали её топорщащиеся волосы, пятна чернил на пальцах, задумчивое выражение глаз и вечно сжатые в тонкую линию губы. Но спасённая им из воды Гермиона вовсе не вызывала в Драко раздражение. Закрывая глаза и тщательно перебирая в памяти события последних дней, он видел обычную девушку, связывающую его с тем миром, где он был ещё счастлив. Вполне миловидную девушку. И все её недостатки плавно перетекли в своеобразные достоинства.
А ведь Грейнджер даже не сразу поняла, что произошло, когда Драко поднял её на руки и понёс к дому. И лишь после того, как Малфой протянул ей свою палочку из боярышника, то заметил, что щёки Гермионы алеют и уже от смущения.
«Что заставило меня так просто предложить Грейнджер самое ценное, что у меня есть? — ломал голову Драко. — Палочку. Надо же? А как же несколько простейших правил чистокровной семьи: „Чти своих предков“, „Приумножай богатство рода“, „Не доверяй гоблинам“, „Храни чистоту крови“, „Никому не передавай свою палочку“. Люциус первым нарушил последнее правило, вручив свою палочку Тёмному Лорду».
— Каркаров не явился на зов Тёмного Лорда, как Малфой, Нотт или Гойл, хотя его не удерживали стены Азкабана, как тех же Лестрейнджей, — произнесла Гермиона, вырвав Драко из раздумий.
— Опомнился, значит, — буркнул Лонгботтом.
— Куда там. Скорее просто струсил. После Первой магической войны Каркарову не удалось отделаться ложью об Империусе. Он выдал нескольких Пожирателей смерти, чтобы спастись от заключения.
Драко сразу понял, кого имели в виду. Люциусу и на суде это припомнили, также как взятки, укрывательство и лицемерие.
— Жаль, что остальным удалось…
Драко напрягся. Невилл говорил искренне, его можно было понять. Он ненавидел Пожирателей смерти. Всех до единого. Ужасно было слышать безоговорочное утверждение — Малфои преступники, оставшиеся на свободе лишь благодаря связям Люциуса, подкупу и шантажу. Это неопровержимая правда. Но Драко не мог её принять. И понимать Лонгботтома не хотел.