Он торопливо и неосознанно переставил несколько флаконов на столе, поправил край одеяла и опустился на стул для посетителей. Сегодня палата выглядела уютнее и дружелюбнее, чем представлялось Драко раньше. Солнце создало иллюзию покоя, почти заставив Малфоя позабыть, что на самом деле Люциус осунулся и постарел, сделавшись похожим на Абраксаса, только-только сражённого драконьей оспой. В день смерти деда тоже было ясно. Опрокинутая на пол кабинета вазочка так и блистала, а шоколадные конфеты подтаяли и, прыгая по ковру, оставляли шоколадные следы. Маленький Драко запихивал кусачие лакомства в карманы, и там они окончательно превращались в сладкие кляксы. Но тогда ни мать, ни отец не ругали его.
Плохое сравнение, плохое воспоминание. Драко мотнул головой, отгоняя дурные мысли, и ему на удивление легко удалось с ними справиться. Он торжествовал, и чувствовал себя так, будто внутри него весело взрывались фейерверки и трещали праздничные бенгальские огни. От радости и предвкушения долгожданного успеха у Драко покалывало пальцы. Он взял в руки ладонь отца, всё такую же жёсткую и сухую, быстро оглянулся на входную дверь, проверяя наличие невольных слушателей, и с сияющими глазами заговорил:
— Очень скоро я вытащу тебя отсюда, — пообещал Драко отцу. — Ты не представляешь, кто предложил мне помощь, а скажу — не поверишь. Это тот русский — Долохов. Помнишь его? Он сам нашёл меня через Рабастана. Да, — Малфой скривил губы и фыркнул, — я помню, довериться Лестрейнджам всё равно, что положиться на оборотня при полной луне, но, пожалуй, я не пробовал только это…
Драко вновь взглянул в окно.
Лондон ожил. Магглы торопились по делам, суетились на автобусной остановке, не подозревая, что скрывается у них под самым носом прямо за облупленным фасадом дома, в витринах которого пылились манекены. Однако, если у Долохова всё получится, чары развеются, морок исчезнет, и госпиталь предстанет перед магглами во всей красе — огромное здание в сердце Лондона, а следом рухнет защита Косого переулка, волшебной почты возле Хитроу и многих других мест. Статут о секретности перестанет существовать, и волшебники не будут больше прятаться и займут положенное им место. Министерству магии придётся хорошенечко поработать, чтобы успокоить общественность. Драко пока не понимал, как Долохов собирался заполучить власть в Британии, но Рабастан говорил так уверенно, что Малфой почти не сомневался, на чьей стороне удача.
Удача…
Драко сунул руку в карман и достал подарок друга. Зачарованная монета переливалась подобно кусочку радуги, отбрасывая блики на покрывало, ширму и стены.
— Они все пожалеют о том, что сделали с нами, папа, — проговорил Малфой, разглядывая сверкающий кругляш как зачарованный.
Он ещё немного посидел с Люциусом, дождался целителя и вышел в коридоры Мунго. Картинная рама, в которой несколько недель назад Драко подкарауливал колдун с пятого этажа, на этот раз не предвещала беды. На ней запечатлелся мирный лесной пейзаж. Здесь рядом была дверь в палату, где лежали родители Невилла Лонгботтома.
«И, — подумал Драко, — наверняка поблизости держат магглов — родителей Гермионы».
Он впервые за утро вспомнил о её существовании только сейчас, прикрыв глаза и мысленно вернувшись к подслушанному разговору бывших гриффиндорцев. Теперь лицо Гермионы всплыло перед ним точно наяву. Того и гляди, она откроет рот и заведёт старую песенку про Кингсли и Поттера, какие они благородные и сердечные. Настоящая она так бы и поступила, прежде чем сдать его в Аврорат — в лапы МакКиннону. Но даже нереальная, вызванная памятью, Грейнджер осуждающе качала головой и поджимала губы, глядя на Драко, окатывая его презрением как в школьные годы, стоило ему отпустить шуточку про семейку Уизли. Её улыбка вчера была куда приятнее, и во взгляде было нечто такое, что заставило Драко забыть даже об отце. Почти предательство! Пока Люциус не придёт в себя, о Гермионе лучше не думать, да и потом, скорее всего, тоже.
Драко досадливо поморщился.
Совсем скоро он встретится с Долоховым и обменяет секрет, выболтанный Грейнджер, на записи Гриндевальда.
Конечно, он поделится камнем с ней и даже с Лонгботтомом. С настоящим сокровищем в руках ему по плечу вылечить всех в этом здании!
«Придётся повозиться с рецептом, — сказал себе Малфой, но сердце уже забилось чаще, и внутренний голос с неподконтрольной радостью подсказал: — Гермиона могла бы помочь с этим! Так или иначе, к ней опять придётся обратиться за помощью в расшифровке! Это сэкономит время и будет полезно отцу».
Предлог был найден, и взбудораженная душа Драко немного успокоилась. Время попрощаться с Грейнджер ещё не подошло. Кто знает, вдруг она снова улыбнётся как вчера, узнав, что он раздобыл для их родителей, или даже прижмётся губами к его щеке, а может вовсе кинется к нему в объятия, сожмёт пальцами отвороты мантии и поцелует его по-настоящему.
Драко скривил губы. Два образа не складывались в единое целое — здоровый отец и он сам, обнимающий Грейнджер. Как два пазла от разных мозаик, сколько не примеряй их друг к другу — не складываются.
Мимо прошла целительница в мантии лимонного цвета.
Драко кашлянул, напомнив самому себе Амбридж, и дождался, когда на него обратят внимание.
— Вы не подскажете, мэм, в какой палате находится мистер Нотт?
— А вы ему кем приходитесь?
— Я учился с ним на одном курсе, — ответил Малфой и почти сразу добавил: — Он мой друг.
Целительница перелистала несколько страниц блокнота.
— Не думаю, что навестить его — хорошая идея, — пробормотала она, но, подняв глаза на Драко, сказала: — Хотя если разрешено одному, почему бы мне отказывать второму?
Женщина подсказала Малфою дорогу, так что вскоре он был на месте, ему даже не пришлось спускаться. Открывая дверь, он гадал, кто мог прийти проведать Тео, и вспоминал его родственников. Нотт занимал самую дальнюю от входа кровать. Рядом сидела девушка. В лучах солнца её волосы, как будто вспыхнули пожаром, стоило ей обернуться на шум.
— Драко! — вполголоса воскликнула Астория. Вид у неё был подавленный. — Как хорошо, что ты заглянул!
— А ты что тут делаешь? — немного ошарашенно спросил Малфой.
— Я пришла к Тео. Он совсем плох. Колдомедики говорят, что заклинание, которым его поразили, очень тёмное. Драко, они не могут найти контрчары.
Драко проследил за её взглядом и посмотрел на тумбочку у изголовья кровати. Она была уставлена колбами кровевосстанавливающего зелья. Тео был бледен как смертофальд. Он не проснулся ни при хлопке двери, ни при скрипе раздвигаемой по соседству ширмы.
— Иногда он ненадолго приходит в сознание, — произнесла Астория, поняв по испуганному лицу Драко, что того беспокоит.
— Ты здесь не первый раз.
— Нет, — покраснев, пробормотала Астория и сжала ладонь Нотта крепче. — Хотя выбираться сюда ой как непросто.
— Почему же? — бесцветно спросил Драко.
— Я думала, ты знаешь… На отца напали недалеко от магазина волшебных палочек. Рядом оказались авроры, и всё обошлось. В этот раз, но нет гарантий, что подобное не повторится.
— Возле магазина Кидделла? Это же Косой переулок!
— Да, причём не так далеко от нашего дома, — согласилась Астория. — Мама не хотела писать Айрис в Хогвартс, но в «Ежедневном пророке» постарались преподнести эту новость в самом нелицеприятном виде. Теперь Айрис рвётся домой, но мама, естественно, против. Хогвартс — самое безопасное место для неё.
Драко помрачнел. Два года назад нечто подобное говорил Дамблдор, не подозревающий о том, что происходило в Выручай-Комнате.
— …мы с Дафной практически под домашним арестом, заперты в доме с домовыми эльфами.