Шоколадно-молочный напиток шипел на полу, а грохот упавшего сотейника ещё стоял у неё в ушах. Или так громыхало отдающееся в висках безумно колотящееся сердце, Гермиона точно не знала.
— Когда-то этими чарами меня лечила мама. Я упал с метлы прямо в кусты жгучецвета. Целую неделю всё тело жутко зудело. Ужасная история. Не рассказывай об этом никому, это страшный секрет, идёт?
Гермиона тихонько рассмеялась, качая головой. Возможно, потому что зазвучавшая по радио музыка настроила её на легкомысленный лад или из-за того, что Малфой искренне улыбнулся.
— У тебя все задатки колдомедика, — пробормотала она, почувствовав, как боль отступает, и место ожога лишь слабо покалывает.
— Глупости, — с напускным безразличием сказал Драко. — Я не люблю бескорыстно помогать людям…
— Ты не забываешь мне об этом напоминать, — проворчала Гермиона.
— …кроме тебя.
Грейнджер автоматически пробормотала «спасибо».
Ни Гермиона, ни Драко не двигались.
«Должно быть, у меня жар», — подумала она и прикрыла глаза, когда Малфой приподнял её лицо за подбородок. По шее сзади пробежала дрожь. Гермионе захотелось поцеловать его. Захотелось так сильно, что она сама изумилась и всё же была готова рискнуть.
Но пока Грейнджер раздумывала, Драко отстранился.
Гермиона с неохотой пошевелилась.
Вот и всё.
Она отвернулась от него, и поймала на себе десятки глаз.
«Конечно, конечно, — сказала себе Грейнджер, посмотрев на стол. — Мы с Драко не одни. Они тоже здесь — люди на снимках». И Марлин. МакКиннон по-прежнему наблюдала за ней, но её бессменная, застывшая на веки вечные улыбка больше не казалась Гермионе понимающей, наоборот, в ней сквозило неодобрение.
— Кто это? Откуда столько колдографий? — спросил Малфой.
Момент был упущен окончательно.
— Я нашла на Гриммо старые альбомы и решила, что снимки не должны пылиться на чердаке. Ведь у этих ребят тоже есть родственники, которым наверняка было бы приятно получить колдографии с любимыми людьми. Знаешь, наверное я отошлю их все!
— И разоришься на совиной почте, — пренебрежительно отозвался Малфой.
— Эти я отобрала для Даррена.
— О нет! Ты стараешься для того чудика-аврора? Дышала пылью и не спала ночами, чтобы… как ты там сказала — сделать ему приятное?
— Думай, как хочешь, — отмахнулась Гермиона. — Тебе вообще знакомо слово «человеколюбие»?
— О да, оно есть в моём личном словаре где-то на двухтысячной странице, но я так далеко никогда не добирался, — Малфой подошёл к ней со спины и, наклонившись к уху Грейнджер, едва слышно произнёс: — Что бы ты ни делала, это не заменит живого человека, Гермиона.
— Но всё же лучше, чем ничего, — ответила она шёпотом. — Я хочу быть полезной хоть кому-то, если уж не могу помочь своим близким. Отнесу эти колдографии Даррену. Сегодня же! — объявила Грейнджер, ощущая незримую связь между собой и девушкой на глянцевой бумаге. За пару дней Марлин стала для неё доброй знакомой. Казалось, стоит дотронуться до снимка, и можно уловить пульс.
— Постой, — оживился Драко, схватив её выше локтя и развернув к себе. — Ты же не собираешься в Министерство Магии?
— Ты догадливее Трелони после бутылки хереса, — усмехнулась Гермиона, воинственно вздёрнув подбородок. Она высвободила руку и потёрла место, где только что были пальцы Малфоя.
Помолчав, он продолжил:
— Не ходи туда.
— Почему?
— Просто не ходи и всё! Не сегодня.
Гермиона нахмурилась. В голосе Малфоя звучала отчаянная настойчивость, не похоже, что это неудачная шутка или каприз.
— Что случилось?
— Всё-то тебе расскажи, — рассердился Драко. — Просто не ходи туда, неужели так сложно довериться мне? Обещай мне.
— Обещать?!
— Да, Грейнджер, — сказал он нервозным голосом и, зажмурившись, словно следующие слова тянули из него клещами, спросил: — Если я признаюсь, что ревную тебя, ты не понесёшь колдографии МакКиннону и останешься дома со своим жирным рыжим котом?
Гермиона была так потрясена, что только быстро кивнула.
Малфоя, казалось, это устроило.
— Отлично, — пробормотал он и засобирался к выходу.
Гермиона растерянно следила за тем, как он торопливо наматывал на шею шарф. За этими резкими движениями таился какой-то особый губительный замысел.
Драко взялся за дверную ручку, сделал глубокий вдох и обернулся.
— Ты спросила, зачем я здесь? Знаешь, сколько раз я задавал себе этот вопрос за последние недели? Мне была нужна ваша помощь с камнем — безусловно. Благодаря Поттеру с меня сняли все ограничения, а гоблины в Гринготтсе разом подобрели. Пусть мать молчит, но уверен, и тут не обошлось без чудо-мальчика или самого министра. Возможно, я не хочу взрослеть, поэтому тянусь к вам, своим закоренелым школьным неприятелям, таким упрямым и фантастически везучим. Но сегодня… сегодня я уверен… — Малфой сделал шаг навстречу Грейнджер, — дело в тебе. Соскучился ли я? Меня трясёт от ужаса от того, что признаю это, но — да. Потому что ты единственный человек на Земле, который мне улыбается, и тогда я словно заражаюсь твоей ненасытной жаждой жизни, меня будто пронизывает светом. Я хочу, чтобы это продолжалось, чтобы ты оставалась бойкой смелой девочкой с чувством собственного превосходства, которая всегда сможет поставить на место любого идиота, вздумавшего её задирать.
Гермиона молча слушала его и в какой-то момент поймала себя на мысли, что не может ровно дышать, так обволокло её сердце теплом.
Драко сжал на прощание её запястье и вышел на крыльцо, плотно закрыв за собой дверь.
*
Примечания: «Если в полнолуние обойти девять раз вокруг верескового холма, можно обнаружить вход в жилище фей. Однако, если решитесь войти — остерегайтесь есть их еду или пить эльфийское вино. Иначе никогда не сможете уйти», — «Древние легенды Ирландии»
Никола Тесла — выдающийся инженер-электротехник и изобретатель.
Роберт Оппенгеймер — американский физик-теоретик, «отец атомной бомбы».
========== Глава двадцать четвёртая - Временно отстранён ==========
— Гарри, подожди немного. Нужно разобраться с новыми объяснениями магических аномалий для магглов, — сказал Кингсли, едва оторвавшись от пергамента, чтобы поприветствовать Поттера.
Гарри поднял руки, давая понять, что всё нормально.
Пара аккуратных листов бумаги лежали на самом краешке министерского стола, и Гарри прекрасно знал, что Шеклболту не понравится их содержание. Написание доклада заняло четыре добрых часа. Впервые Поттер не был рад тому, что предстоит отчитываться непосредственно перед Кингсли, вернувшимся к делам после недельного визита в Японию. Вряд ли исход стычки с Долоховым обрадовал бы Фенвика, но его ругань и брюзжание Гарри смог бы стоически перенести. Разочарование в глазах Кингсли пугало куда сильнее и стало основной причиной того, что Гарри вымучивал каждую строчку доклада.
А ещё Бузинная палочка. Промолчать о ней не представлялось возможным. Кингсли должен узнать о страшном оружии, попавшем в руки фанатичного мага. Упоминать о самом опасном из Даров смерти в докладе Гарри посчитал лишним. Никогда не знаешь, кому попадёт в руки то, что ты написал. Это он хорошо усвоил после учебника Принца-Полукровки.
Шеклболт, продолжая просматривать бумаги, снял с телефонного рычага трубку, лишённую проводов, и проговорил:
— Отличная идея — выдать разборки великанов в Йоркшире за землетрясение. Одной головной болью меньше. Что? Эм-м… Да, Пэрридж, я вас слышу. Вы правильно пользуетесь телефоном.
Кингсли положил трубку и устало протёр глаза.
— Не прошло и года, как я занимаю этот кабинет, Гарри, но за мной уже закрепилось звание реформатора и самого революционно настроенного министра за всё время существования министерства, а я всего лишь провёл телефонную связь между несколькими отделами.
— Зато я давно не видел мистера Уизли таким счастливым, — в шутку заметил Поттер.
Шеклболт негромко рассмеялся.
— Это правда. А-а… вот и свежие новости от «зелёных мантий». Ваш дракон, тот, на котором вы сбежали из Гринготтса, всё ещё на свободе. Вчера пролетел над Эдинбургом, — сказал Кингсли.